Нина кричала, Нина вопила, глухо – в дальней комнате дома, в гостиной, – вопила глухо и бесконечно. Нестор с досадой глянул на свои руки – они были в грязи, как, впрочем, и другие части обнаженного тела. Под вечер прошел достаточно резвый летний дождь, и земля все еще была влажной. Двор был освещен скупо – желтым светом, пробивавшимся из-за легких штор на кухне и в гостиной. Луна пряталась за темными массами то ли облаков, то ли туч.
«Нужно спешить, а то связки сорвет», – подумал Нестор и заторопился: постарался тихонько проскользнуть в прихожую. Не получилось. В темноте он неуклюже задел вешалку. Та радостно рухнула со свистящим шелестом: нейлоновые куртки раскинули по полу свои скользкие рукава. Нина закричала с новой силой. Теперь ее звонкий, но уже с хрипотцой голос не глушила каменная стена:
– Нестор! Нееестоооор!
Не заботясь более о конспирации, Нестор влетел в гостиную – голый и грязный. Нина быстро перетаптывалась с ноги на ногу на диване – пыталась на месте сбежать от кого-то. Она, забившись в угол, к животу, как щит, прижимала небольшую подушку-думочку. Глаза Нины были наполнены ужасом.
– Нестор! – орала она, не замечая мужа. – Змея! Змея, Нестор!
– Да тихо ты! – шикнул Нестор на жену. – Какая змея? Нет тут змей.
Он медленно, но уверенно высвободил думочку из побелевших Нининых пальцев. Жена прижала кулачки к груди. Переминалась она все медленнее, пока вовсе не затихла. Бегство от воображаемой змеи закончилось. Ужас выплескался из глаз бессильными слезами.
– Я вышла… петрушки… там, у смородины… серая…
Нина всхлипывала, сгибая дрожащие колени, пока не сжалась в комок на угловом диване.
– Где ты б-был? – наконец, всхлипнув в последний раз, успокоилась она.
– В душе, – не любил Нестор врать, но правду Нина и не ждала.
– Почему грязный? – Нина провела пальцем по плечу мужа и показала комочек земли.
– Не успел даже воду включить. Ты заорала.
– Так змея же, – Нина как будто оправдывалась, трогательно, по-детски. Нестору захотелось обнять жену, защитить от всех змей Вселенной, но сдержался – лишь бы не испачкать.
– Змея, – повторила Нина. – В огороде, у куста смородины. Я вышла петрушки нарвать. Серая, длинная. Гадюка? – Нестор заметил, как беспокойство в глазах жены вновь стремиться стать ужасом.
– Нет, не гадюка, – поспешил заверить он. – И даже не уж. Здесь не живут змеи.
– Но я же видела, – неуверенно настаивала Нина.
– Думаю, это хорек. – вдруг нашелся Нестор. – Я недавно видел объявления – развешаны в нашем городке.
– Какой хорек? – недоверчиво спросила Нина. – Какие объявления?
– Обычный домашний хорек. – Легенда была основательной, теперь Нестор мог строить свою неправдивую версию уверенно, хоть и без удовольствия. – Сейчас некоторые держат. Вместо кошки. Правда, зверушки эти беспокойные и кусачие. И сбегают часто – в любую щель просочатся. А бегут куда?
– Куда? – Нина широко раскрыла доверчивые глаза.
– В частный сектор, – улыбнулся Нестор покровительственно. – Здесь многие кур держат. Вот хорьки сюда и бегут. Сколько хорька не корми…
– Они серые? – решила окончательно обмануться Нина.
– Почти! – убедительно заверил Нестор. – А уж ночью, так вообще – все хорьки, как говорится, серы.
– Все кошки, – улыбнулась Нина.
– И кошки тоже, – согласился Нестор. – Я в душ.
– Я с тобой! – потребовала Нина.
– Идем, – кивнул Нестор. – Спину потрешь.
Нина была согласна тереть спину – лишь бы не оставаться наедине со змеевидным хорьком, пусть и домашним, но серым и потому пугающим.
