Его звали Лерóй. Но для друзей он был Ларри, потому что фамилия его О’Брайен. Золотисто-каштановые или морковного цвета волосы на безрассудной беспечной голове и голубые, как глаза озера Киларни [Город в Ирландии. – Прим. пер.] под летним ветром, – таковы внешние проявления того, что скрывается внутри человека. Он родом из Миссури, и его небольшое состояние настолько плотно увязано в специальном фонде, что между ежеквартальными поступлениями денег ему часто приходится заглядывать в пустой бумажник, когда нужно заплатить за поддержание своего внешнего вида.
Ему удалось поступить в Гарвард, где он провел неполных два года, изучая курсы, такие же нерегулярные, как и его посещаемость. Будучи Ларри О’Брайеном, он в качестве сожителя в комнате общежития выбрал самого последнего, кого можно было ожидать от него. Сиринг, невысокий, с покатыми плечами, молодой, но выглядящий старым, сухой, неромантичный археолог, который родился и вырос в Аравии и чьей специальностью были арабские руины и надписи. Для О’Брайена он был само воплощение непостижимого востока и «Тысячи и одной ночи».
Когда у него были средства, О’Брайен чествовал Сиринга, как принца. Между такими периодами они жили на овсянке и финиках. В обмен человек из Миссури кое-что получил. Он научился бегло говорить по-арабски и расшифровывать маймиритские, сабейские и еще более древние арабские письмена и иероглифы. Независимо от этого, он завоевал несколько призов и кубков в стрельбе из пистолета, провалил почти все экзамены и, пройдя короткий курс, получил лицензию пилота моноплана.
Война нарушила планы «старины Сира»: он собирался снова побывать с археологической экспедицией в Аравии и отыскать старинные руины, которые, как сообщалось, были замечены в пустыне к северу от Хадрамаута. Ни один белый человек, даже араб с побережья, теперь не мог проехать по территории горных племен к северу и востоку от протектората Аден. Сиринг вынужден был на неопределенное время отложить свою экспедицию.
Примерно в это же время факультет намекнул О’Брайену, что колледж считает желательным его постоянное отсутствие на занятиях. И поскольку ему все равно приходится уезжать, О’Брайен спросил себя, а почему бы не отправиться туда, куда хочется поехать его приятелю. Сирингу необходим новый запас древних материалов. Он должен провести исследования истории и образа жизни султанов, правивших между Йеменом и Хадрамаутом задолго до того, как их прапраправнучка Билкис, царица Савская, отправилась в Иерусалим, чтобы предстать перед Сулейманом ибн Даудом.
Что может быть проще и интересней, чем проехать по Аравии и привезти Сирингу несколько сотен футов надписей? Горные племена останавливают все караваны? Тем лучше! Верблюды – всего лишь неуклюжие животные. Он играл роль араба в одном из фильмов, снятых в Южной Калифорнии, и от одного воспоминания у него начинала болеть спина. Самолет летит быстрее птицы и значительно быстрее, чем знаменитые лошади Неджда. А самая высокая арабская крепость для летчика не больше, чем просто воздушный замок, если он выше дальности полета пули.
Возражений Сиринга он не слышал. О’Брайен удалился – из колледжа навсегда – в поисках новых археологических открытий. Через несколько недель он высадился в Адене со снаряжением, включавшем лучший американский невоенный самолет.
И сразу увяз в бюрократии, из-за которой пришлось в ужасной жаре окруженного кратерами Адена провести две недели. Наконец даже подозрительные англичане капитулировали перед его ирландско-американской улыбкой и подмигиванием голубых глаз. И он получил разрешение лететь из Адена в сторону пустыни.
