Может, я и не умею писать, но мне явно есть что сказать. Может, у меня слишком мало опыта для того, чтобы писать, а может и немало. Может, я лишь питаю надежды, а может и нет. Может, я жажду преуспеть, а может и нет. Может, это юношеский максимализм, а может я действительно хочу написать что-то масштабное и надеюсь, что выйдет.
Все были свергнуты с жизненного пути, все вставали на путь унижений, оскорблений, боли, невзаимности, собственных ошибок, фатальности; все были когда-нибудь столкнуты в пропасть самозабвения. Может, это тривиально вновь писать о саморазрушении и разрушении, но я хочу попытаться, даже если столкнусь с критикой и непониманием.
Каждая глава будет написана под определённую песню. Каждая глава будет пронизана своим настроением. Может, это глупо, но только так я хочу из частей сплести одно целое. Наш организм, наша душа состоят из частей, из собранных осколков. Так почему же не раздробить нашу душу на музыкальные отрезки и не посмотреть, что из этого получится? Как музыка делает из нас Человека?
Часть 1. Where is my mind?
Очередная история о человеке, который был не таким, как «все»; который отличался своей неординарностью, но, черт возьми, что мы знаем о неординарности? Каждый человек по-своему является таким же, как «все», хоть и несёт в себе долю «своего». Может, мой герой и не такой, как «все», но не смейтесь, большая часть его неординарности держится на тривиальности и банальности. Например, он точно так же, как и мы все, совершает ошибки, воображает, что является «кем-то» в этой жизни, он надеется, что нужен этому миру, что нужен Вселенной, он пускается в самокопание и самоанализ, делает выводы, но продолжает жить точно так же, как и в прошлом. Понимаете, он такой же, как и «все» … Но всё-таки не такой.
Осень. Холодная, мрачная осень, в ушах играет «Where is my mind?». Всё внутри замирает, когда Уолтер встречает Её на автобусной остановке. Про себя думает, помнит ли она его? Но по глазам не скажешь, что она его помнит. На улице так холодно и мрачно, словно подступает к ногам суровая, безжалостная зима, когда всё внутри умирает, как и сама природа. Но у Уолтера начало всё умирать гораздо раньше…
Пять лет назад, перед летними каникулами, когда Уолтер ещё учился в школе (ему на тот момент было 18 лет), он мечтал поехать во Францию. Не знаю, что его так привлекало в этой стране, но он постоянно смотрел французские фильмы, читал Питера Мейла, следил, сколько стоит проживание хотя бы на 2 недели, откладывал деньги, подрабатывал репетитором по английскому языку, но самым тяжелым для него было изучение французского языка в школе. Учительнице было глубоко… к-хм, всё-таки надо поэтизировать слово… подобрать эвфемизм. В общем, ей было глубоко до звезды до французского и уж тем более до учеников. Она просто заставляла переписывать учебник, и всё. Один Уолтер не мог сломать эту систему, нужны были другие ученики, которые пошли бы с ним к директору, чтобы сместить этого ужасного преподавателя, но, к сожалению, все были рады ничего не делать. Именно поэтому Уолтер подрабатывал репетитором английского языка, чтобы оплачивать себе курсы французского языка. Уроки давались ему очень тяжело, он не мог никак привыкнуть к увулярному звуку «r», не мог научиться никак спрягать эти несчастные глаголы, не мог понять, почему роды так странно определяются… В общем, тяжело давался ему французский язык, но он не опускал руки, всё равно старался добиться желаемого. И вот однажды директор объявил классу, что через несколько недель они отправятся во Францию по обмену, как раз перед тем, как выйти на летние каникулы. Все ученики загрустили, потому что никто из них особо не знал французский, они даже представить себе не могли, как будут разговаривать в семье, в которую их отправят. И только один Уолтер обрадовался так, что потерял
