Василина
– Вась, – толкает локтем подруга. – Василина! – чуть повышает тон.
На нас оглядывается недовольный преподаватель. Делаем вид, что внимательно слушаем и даже записываем, но суть лекции ускользает. Я сегодня вообще не могу сосредоточиться.
Звонок бьет по ушам. Морщась, быстро сгребаю все с парты в сумку.
– Чего тебе так не терпелось мне рассказать? Что, две минуты выждать не могла? – закидываю широкий ремешок сумки на плечо.
– Мне написала староста из параллельного. Она сейчас была у куратора и узнала, что завтра к нам в класс придут новенькие, – делится новостями лучшая подруга.
– Да у нас вроде комплект.
– Так у них тоже. Эти особенные какие-то. Ой, – тормозим с ней у лестницы.
И мы такие не одни. Многие в недоумении пялятся на мужчин в спецовках, монтирующих что-то на ступеньках со стороны перил.
– Ну, чего встали? Ребят, не мешаем людям работать. Не мешаем. Пандусов никогда не видели? На занятия бегом, – разгоняет нас куратор.
Вбивая острый каблук в пол, Анастасия Сергеевна быстро уходит. Ничего не понимая, поднимаемся на второй этаж. Зачем нам в лицее пандусы? Странно…
– Да, мам, – нехотя беру трубку. Она просто звонит уже раз в десятый и, если я не возьму, так и будет сажать мне батарею. – Я помню, не переживай, – успокаиваю ее. – Буду вовремя.
Сегодня приезжает бабушка. И это плохо. Маме совсем нельзя нервничать, а ба обязательно выведет. Она, как мой официальный опекун, давно предложила определить маму в лечебницу на постоянной основе, а мне переехать к ней в поселок. Я тогда категорически отказалась. Мама социально неопасна, да и приступы у нее случаются редко, чаще от стрессов, ну или, как говорят сами психиатры, сезонно.
Родителей ее давно в живых нет. Отец погиб почти сразу после моего рождения и из ближайших родственников осталась только его мама, моя бабушка. Есть еще тетка по линии отца. Еще одна причина, по которой я ни за что не поеду жить в тот дурацкий поселок. Мне и здесь хорошо, вся моя жизнь с самого детства завязана на этом городе.
По лицею все шепчутся в недоумении. Много лишних людей суетятся, гремят инструментом, что-то еще сооружают, кроме пандусов. Перила, вот, например, вторые. И куратор нервно на всех огрызается. Становится жутко любопытно, что за важные шишки к нам приедут.
– Может проверка? – шепчет Влада.
– Все равно не срастается. Ладно, поживем увидим. – Но подруга уже улетела в свои мысли. – Влада, тебе там не светит, не пялься, – наблюдаю, как Матвей уперся ладонью в стену недалеко от виска девочки с параллельного. Они мило беседуют, а Владислава губы от ревности кусает.
Подруга уже года два в него влюблена. Мэту пофиг. У него в голове его дурацкие бои и легкие отношения без обязательств. И чего подруга в нем нашла? Еще один наглый мажор и все. До нас, тех, кто учится по грантам, им нет дела, кроме как вносить в свой список побед новые имена… Если успевают запомнить.
Мне вообще не до отношений. Чтобы удержать место, нужно иметь высокий средний балл. Программа в лицее сложная. Сочетать ее с подработкой сложнее вдвойне, но маминой пенсии нам едва хватает, чтобы покрыть расходы на ее лекарства, так что приходится крутиться.
– Василина, – ко мне подходит куратор, – ты же у нас ответственная девочка. Я могу тебя попросить?
– Конечно.
– Завтра на занятия придут новые ребята. Ты не могла бы их сориентировать, что у нас и как? Я утром сама представлю их вашему классу, а потом мне придется уехать.
– Попробую, – вздыхаю в ответ.
– Да иду я! – психует на кого-то, рявкнув в гарнитуру. – Извини, Василин, мне бежать пора. День сумасшедший какой-то! Как мы должны за такое кроткий срок подготовить лицей? Хоть бы за неделю предупредили! – бубнит себе под нос женщина, – Спасибо, – кивает мне и быстро уходит.
