«Киро, она меня нашла. Приезжай, пока не поздно. Лиза». Его младшая сестра, оставшаяся здесь одна. Почерк был Лизин, но слишком аккуратный – будто копировали. И странное: конверт пожелтел по краям, будто пролежал годы, хотя сестра пропала всего неделю назадДорога в Дубравку петляла между чахлыми берёзами, их корявые ветви скребли по крыше машины, будто пытались удержать чужака. Кирилл Орлов прикусил губу – в последний раз он был здесь десять лет назад, после похорон родителей. Тогда он дал себе слово никогда не возвращаться. Но скрипящие "Жигули" упрямо ползли вперёд, подбрасывая на колдобинах, потому что Лиза пропала. Вчера пришло письмо. Конверт пах болотом, внутри – одна строчка:
Рулевое колесо было липким от пота. Кирилл сгрёб пальцы в кулак, когда на обочине мелькнула ржавая табличка "Дубравка". Кто-то аккуратно зачёркнул название и вывел сверху красной краской: "Не входи". Он фыркнул – типичная деревенская глупость, попытка напугать городских. Но когда машина перевалила через холм, и деревня открылась внизу, по спине пробежали мурашки.
Дубравка была мертва.
Ни дыма из труб, ни людей на улицах. Только покосившиеся заборы да пустые глазницы окон. Лишь у крайнего дома шевелилась серая тень – старуха, возившаяся у ларька с овощами. Кирилл заглушил мотор. Тишина навалилась сразу, густая и неестественная, будто кто-то выключил все звуки мира.
– Марфа Семёновна?
Старуха вздрогнула, но не подняла головы. Её пальцы, узловатые от возраста, продолжали перебирать гнилые морковки, будто он не существовал.
– Вы Лизу Орлову не видели? Рыжая, в зелёной куртке…
Молоко из бидона за её спиной вдруг хлюпнуло само по себе, хотя женщина даже не дотронулась до крышки.
– Не было тут таких, – буркнула старуха, и Кирилл заметил, как дрожат её руки.
Он уже хотел развернуться, когда костлявые пальцы впились ему в запястье.
– Ты Орлов?.. Ерофея внук?
Голос старухи стал вдруг ясным, без намёка на старческую дрожь. Она сунула ему в руку тряпичную куклу – нелепую, с вышитым ртом и двумя угольками вместо глаз.
– От зла носи. Не снимай.
Кирилл засмеялся, но куклу сунул в карман. Странное тепло от тряпичной фигурки разлилось по телу, будто кто-то вложил в неё горячие угли. Когда он отошёл, краем глаза заметил, как старуха перекрестила не себя, а его удаляющуюся спину.
Дом Лизы стоял на отшибе, покосившийся, будто земля под ним проваливалась. Разбитое окно блестело осколками – странно, но они лежали снаружи, будто кто-то вылезал из дома, а не влезал.
Дверь скрипнула на петлях, выпустив волну затхлого воздуха с примесью лаванды. На кухонном столе стояла тарелка с кашей, покрытая плесенью. Рядом – открытая банка лавандового масла. Кирилл поморщился: Лиза ненавидела этот запах после того, как в детстве упала в болото. Кто-то намеренно оставил его здесь.
Он включил радио – только шипение. Но когда попытался переключить волну, в динамиках чётко прозвучал шёпот:
"Найди…"
Кирилл резко дёрнул рукой, и в этот момент в зеркале над комодом мелькнуло движение. Он разбил зеркало кулаком, вдруг осознав, как тяжело дышит.
– Галлюцинации. Просто не спал двое суток.
Но на полу, среди осколков, блестели мокрые следы – босые, с неестественно длинными пальцами.
Ночь пришла неожиданно быстро. Кирилл не мог объяснить, почему не поехал сразу в райцентр, почему остался в этом проклятом доме. Он лёг на кровать сестры, даже не разобрав вещи. Кукла выпала из кармана куртки и покатилась под кровать.
Его разбудил скрежет – что-то царапало дверь изнутри.
За окном раздался смех – детский, но с хриплой ноткой, будто ребёнок долго кричал.
Кирилл подскочил к окну.
В поле, в сотне метров, стояла девушка в белом. Совершенно неподвижная.
