В это время в другом
мире...
Хорг лениво взирал на окрестности в
лучах заходящего Светила. Узкий проем, вырубленный в скале, заменял
Большому Залу окно и был единственным источником света в замке.
Орки не боялись света, но и лишний раз находиться в лучах дневной
звезды желания не испытывали: солнце причиняло дискомфорт привыкшим
к полумраку глазам.
Первый Орк — мощный и мускулистый — наблюдал, как тренировались
внизу, на каменном плато, его верные подданные. Заключенное с
эльфами и гномами прежним правителем перемирие не продлится долго:
свирепая кровь бушует в венах Орды; она толкает орочье племя на
бесконечные сражения, требует свежего, вкусного мяса, прекрасных
дев, способных зачать и выносить сыновей.
Золото и драгоценности — дань за мир, откуп жителей Леса и
Подземелий, мало значили для Пожирателей. Хорг принял очередную
требу для отвода глаз: дать время Орде собрать новые силы.
Несколько лун назад он клыками и когтями вырвал право на трон и
скоро поведет свой род к славе и господству.
Помимо свежатины, было чем еще поживиться в Тривинде. Орки
ценили прочную сталь гномов. Мечи и топоры, палицы и секиры,
выкованные подземными мастерами, стоили гораздо больше бесполезного
желтого металла. Сравниться с ними могли только редкие, закаленные
магией, клинки эльфов. И самки. От скрещивания пожирателей с
эльфами или гномами рождались более сильные, стойкие и жестокие
воины.
Придет время, и все, что рождает Светило, будет принадлежать
оркам. А потом Хорг найдет вход в человеческие угодья — в
загадочный Ньезфилд, о котором слагают легенды — и даст Орде
поживиться на славу сладким и мягким мясом, посеять орочье семя в
телах нежных дев.
Он не будет ждать, когда Черное Дерево, Мать Всего Сущего, даст
этому миру свежих пришлецов. В последние годы Древо являло их все
реже и реже. И исчезали иноземцы все чаще, лишь изредка появляясь
вновь.
Большая удача — заполучить пришлеца в свое распоряжение, прежде
чем эльфы и гномы не забрали его, или Стражники Дерева не
предъявили права на нового человека. Захватить Ньезфилд — иметь
тысячи тысяч пришлецов, не оглядываясь на циклы Древа и на то, кого
оно явит в этот раз.
Всего-то и нужно перехватить раньше остальных новичка. Изучить,
исследовать, разрезать вдоль и поперек его слабое тело. Понять, что
заставляет его пересекать миры, и запустить этот процесс вспять, в
другую сторону — открыть дверь в обетованные пастбища.
– Повелитель, – круглоухий раб прервал Хорга от размышлений;
сгорбленный и жалкий, он упал на колени и ползком, не переставая
кланяться по пути, устремился к гранитному трону в глубокой нише
тронного зала.
Предводитель Орды с серо-голубой кожей, чертой принадлежности к
знати, длинноухий, острозубый и лысый, молча взирал на раба, ожидая
его у своих ног, не злясь и не торопя немощного человека.
– Повелитель, – старик поцеловал обнаженную огромную ступню, –
вороны разлетаются с Древа.
– Сколько? – прохрипел Хорг.
– Два, мой господин.
– Скоро прибытие. Будьте наготове.
Ньезфилд,
январь
– Зотова! Глашка!
Увесистый снежок сбивает мне с головы шапку.
– Иванов, ты совсем дебил?! – Отряхиваю голубую шерсть от
свежих пушистых хлопьев, поджидая подбегающего ко мне парня.
– Тебя не дозовешься – в облаках витаешь! – Задорная улыбка,
румянец во все щеки. Красавчик! Как злиться на такого?
– Вышку сделала? Дай списать.
Ну вот, как всегда. Только «дай списать» и дождешься, а я-то,
дура, надеялась, что к себе позовет. Днюха, вечеринка. У нас с ним
день разницы – сегодня ему восемнадцать, а завтра я собираю своих
друзей потусить. Мы с Игорем бывшие одноклассники и снова вместе на
одном потоке в универе. Вращаемся в разных компаниях. И хотя я
вздыхаю по красавчику-брюнету втихомолку, наше общение
ограничивается только словами «привет» и «как дела».