09:05. 26 декабря 2016. Орвингтон
Анна с изумлением просматривала ленту фейсбука и читала новости, поглощая классическую английскую овсянку и запивая ее зеленым чаем.
Она удобно расположилась в любимом кресле в салоне – в день после Рождества, когда все аборигенное население с упоением открывает коробки с подарками, она позволяла себе и мужу немного поваляться на диване перед зомбоящиком.
В углу комнаты сие сатанинское изобретение усердно создавало информационный шум в виде программы «Би-би-си Брекфаст», то бишь утренних новостей. Новости были не совсем рождественские – умер знаменитый Джордж Майкл, который отошел в мир иной более тихо и мирно, чем жил. Сенсации не получилось, и по этой причине СМИ пережевывали вторую по популярности новость – крушение российского лайнера с артистами и журналистами на борту, которое произошло как раз в это пост-рождественское утро.
Анна моментально полезла за свежими новостями о катастрофе в русское интернет-пространство. И пережила шок. За последние двадцать четыре часа рунет поделился на два враждующих лагеря, которые с упоением обсуждали свое отношение к усопшим.
Все началось с поста на фейсбуке некоего Богдана Счекальского, который в открытую порадовался факту смерти нескольких журналистов, находившихся во время трагедии на борту упавшего самолета. Высказывание перепостили не согласные с мнением блогера фолловеры и понеслось. Уже под конец дня по интернету гуляла петиция с обращением к самому Путину о лишении Счекальского российского гражданства. Меньшая часть интернет-содружества отчаянно защищала блогера, аргументируя тем, что изначально погибшие были сами виноваты, так как летели в театр военных действий «потанцевать» на костях жертв военного конфликта. Потом какая-либо аргументация стала уже не важна, так как все участники дискуссии просто перешли на личности.
«Argumentum ad hominem, – вспомнила Анна Шопенгауэра. – Бред какой-то».
Сократ, ты просто уродлив. Удалиться от предмета спора и перейти на личную почву.
Ее заинтересовала эта буря в стакане воды из-за формы, а не предмета спора. Так как она в прямом смысле спала с политиком, сама политика ее абсолютно не интересовала, а точнее она старалась держаться от нее подальше, прекрасно зная истинные мотивы сильных мира сего.
«Если ты не интересуешься политикой, придет время, когда она заинтересуется тобой», – вспомнила умная женщина Сталина. Да ну, глупости.
Политическую механику Анна изучила досконально, чтобы удостовериться, что политика политикой, а выражать свое мнение по тому или иному поводу просто бесполезно – в любом политическом вопросе есть правые и более правые, и абсолютно невозможно выразить свое мнение таким образом, чтобы кто-то не принял на этот счет совершенно противоположную точку зрения. Одновременно, чтобы создать волну, стоило только затронуть болевую точку и потом плавать в большом и странно пахнущем океане сомнительной популярности. Таких развлечений она не понимала и, соответственно, старалась держаться от них подальше.
Анна редко пользовалась соцсетями, разве чтобы обменяться информацией с русскими родственниками, и феномен творения Цукерберга ее просто завораживал, так как психологию интернет-стада Анна не могла (или не хотела) понять априори.
Но в это утро она решила развлечься. Со свойственной ей методичностью она приступила к расследованию аномалии, благо мозги отдыхали уже несколько месяцев. С момента завершения брекситовского расследования прошло уже полгода, и за это время в жизни траблшутера не произошло ровным счетом ничего. Кроме периодических наскоков Дерека Враттена, который добивался, а точнее возвращал ее расположение в режиме вялотекущей осады, в жизни женщины не было никаких приключений, чему она несказанно была рада. Последний раз детектив появился за два дня перед Рождеством, дабы торжественно вручить поздравительную карточку, бутылку превосходного кьянти (помнит, стервец!) и поделиться последними новостями с поля прадавней битвы.
