Сначала была тьма, и ничего, кроме тьмы.
– Да будет свет! – произнес надтреснутый мужской голос, и сей же час вспыхнул огонь, озарив свод и стены герметичного подвального помещения без окон и с единственной дверью.
Через эту дверь только что вошли двое: старик с длинными серебристыми волосами, которые сплетались с такими же серебристыми усами и бородой, делавшей его похожим на джинна из восточных сказаний, и молодая девушка высокого роста, с белокурыми локонами. На старике были матерчатые нарукавники и кожаный фартук, на девушке – темное платье с белым передником и черная косынка – типичный наряд монастырских сестер милосердия. В руке старик держал прозрачную банку со встроенным в нее стеклянным сосудом без дна. Цинковая пластина внутри сосуда омывалась маслянистой жидкостью, а над банкой ровно горело яркое желтое пламя.
– Что это, отец? – спросила девушка с живым интересом. – Я никогда не видела таких приборов.
– Это водородное огниво, – ответил старик. – Германское изобретение… Цинк взаимодействует с серной кислотой и выделяет водород, который воспламеняется, если открыть вот этот клапан. Там, на полке, еще один такой же светильник. Отвинти крышку и заправь его кислотой. Видишь бутыль у стены? Только осторожно: если кислота попадет на кожу, она сожжет тебя…
Девушка огляделась и увидела стоявшие в ряд три вместительные бутыли. Поднатужившись, приподняла одну, налила немного содержимого в горелку. Старик завинтил крышку, открыл выпускной клапан. Лепесток пламени выпорхнул из горлышка банки.
– У меня есть восковые свечи, но они – скорее дань традиции, атрибут прошлого. Мне скоро семьдесят, однако я стараюсь поспевать за прогрессом…
Старик пристроил обе лампы на столе, и огонь осветил все углы таинственного закутка, напоминавшего алхимическую лабораторию. Повсюду расставлены были емкости из стекла, металла и других материалов: колбы, реторты, бутыли, алембики. Некоторые из них снабжались цедильными конусами, вставленными в воронки и удерживающими фильтровальное сукно. В кюленевом горшке – толстостенной посудине с короткой узкой шейкой – плескался фиолетовый раствор. Тут же притулилась бронзовая ступка с тончайшим порошком, а подле нее – волосяное сито. Мерная рюмка с делениями, термометр, гигрометр, пирометр, ареометр… Справа от двери – потемневшая от реактивов ванна, слева – металлический бак с краником. Удивительно было, как все это удалось поместить в такой тесноте.
– Ты похож на древнего мага, – промолвила девушка благоговейно, – а это – твоя колдовская пещера…
– Счастье, что мне удалось наткнуться на эту камеру. Здесь мне никто не мешает, я могу заниматься своим делом…
– Как ты ее нашел?
– Случайно. Когда-то в ней, по всей видимости, держали особо опасных узников. Полная звуконепроницаемость, изоляция от внешнего мира. Как попасть сюда, знали только избранные, которых уже не осталось в живых. И вот я открыл это подземелье для себя… Теперь и ты знаешь, где оно находится. Поклянись, что будешь держать язык за зубами!
– Клянусь, отец!
– Хорошо… Сейчас я покажу тебе результат моих трудов. Отойди подальше.
Девушка попятилась, вжалась в угол. Атмосфера лаборатории внушала невольный трепет. Старик натянул плотные нитяные рукавицы, надел на седую голову колпак в виде птичьей головы, наподобие тех, что носили средневековые доктора во время чумных эпидемий, приоткрыл «клюв», бросил туда несколько желтых гранул.
– Это вещество, способное нейтрализовать любой токсин, – прогудел он из-под маски.
Затем со всеми предосторожностями извлек из деревянного сундучка, стоявшего под столом и разделенного на квадратные ячейки, узкую пробирку, заполненную чем-то белесым. Полюбовался ею на свет.
