Мы в школьном вестибюле.
Кристина обнимает Дашу. Даша обнимает Кристину. Они делают вид, что целуют друг друга. Меня противит существование бутафорских способов коммуникации, поэтому все мои поцелуи подлинны.
В тридцати метрах от нас мой друг.
Марти.
Идея провокационно-патетического мизантроп-шоу появляется благодаря частности повадок этого существа.
Два года назад мы с ним находимся на прогулке. Заворачивая во двор, натыкаемся на машину, что перегораживает подход к подъездной двери. Через десять секунд начинается стандартная процедура. Через минуту на крыле вмятина, фара отслужила своё, камера проколота, отпечаток модного обувного бренда на двери, волнистые неровности в покраске растянуты по капоту. Сердце Марти на пределе, отдышка налицо. Одна из штанин узких джинс задрана до краешка носка. Потребность в выслушивании матов у местных жителей удовлетворена на год.
Встретив в пятом классе нового русского, я даже не подозревал, что может принести знакомство с искусственным иностранцем. В итоге оно приносит непрекращающиеся сцены избиения прохожих и разрушение неуместных предметов обстановки.
Бесплатно.
Но в последующем – за деньги.
Через пару месяцев после насилия над автомобилем мне приходит озарение. Я принимаю негодование своего друга как основу собственных идеалов – прошу у отца денег на камеру и грубо заявляю о себе на весь мир. Мир меня не принимает, а люди в комментариях, негодуя от правды, в ответ вываливают всю свою взаимность.
Сейчас, на входе в кабинет, ладонь Марти не в силах противостоять желанию погладить мою голову.
Погладить грубо.
Чтобы не стать его очередной грушей, необходимо срочно сделать что-то сопоставимое по тяжести. Подобное даст плюс сто к уважению на срок от одного до двух месяцев.
Я боюсь его. Мне страшно, что однажды, дав слабину, он просто зароет меня заживо. Или наоборот – уничтожит из-за ответных мер.
Настолько трусливо. Куда уж честнее.
