– Месье Кузьмин! Рад нашей
встрече!
Пожимая протянутую руку, Степан с
интересом рассматривал нотариуса. Мэтр Блеро оказался невысоким
старичком с внушительным носом и удивительно маленькими тёмными
глазками. Всю растительность на его лице составляли кустистые брови
и венчик кудрявых белых волос вокруг обширной лысины. Тонкие губы
растянулись в улыбке – приветливой, но вместе с тем несколько
хитроватой.
Приглашающим жестом указав на
удобное кресло, нотариус вдруг обеспокоенно спросил:
– Простите, вы говорите
по-французски?
– Да. К сожалению, не идеально.
– Но для бытового общения
достаточно? Прекрасно! Я, увы, русским не владею вовсе. Впрочем,
если угодно – можем продолжить по-английски.
– Не стоит. Если я что-то не пойму,
попрошу объяснить.
– Замечательно! – нотариус энергично
потёр ладони и взял со своего стола толстую папку. – Хорошо
добрались? Вы привезли те документы, что я просил? Так. А
заверенные переводы? Ага. Отлично, отлично… Посмотрим…
Некоторое время господин Блеро
внимательно изучал бумаги, бормоча что-то себе под нос. Степан от
нечего делать рассматривал обстановку кабинета: старинные шкафы,
заставленные папками; большой письменный стол; явно антикварные и
недешёвые часы на мраморной каминной полке. Камин был настоящий и в
нём тихо потрескивали поленья, отгоняя зимнюю промозглость. За
столом широкое, во всю стену, окно, открывало вид на ухоженный
садик.
– Великолепно, – удовлетворённо
отметил нотариус, возвращая пластиковый конверт с документами. –
Всё верно. Значит, как и указано в завещании Этьена Мишоне, вы его
единственный племянник и наследник всего имущества.
– Здесь точно нет ошибки? –
неуверенно поинтересовался Степан.
– Исключено, – отрезал мэтр. – Ваша
мать Елена Алексеевна, в девичестве Михайлова, была младшей сестрой
Степана Алексеевича Михайлова, он же – Этьен Мишоне.
– Не поймите меня превратно, месье
Блеро, но я никогда не слышал о дяде Степане. Ни от мамы, ни от
бабушки. К сожалению, их уже нет, и выяснить этот вопрос лично не
получится. Поэтому спрошу ещё раз: вы уверены, что я именно тот,
кого вы искали? Что всё это не окажется недоразумением?
Вместо ответа нотариус усмехнулся,
покопался в своей папке и протянул гостю листок. Там от руки были
выписаны данные: фамилии, имена, отчества, даты рождения и смерти,
адреса и телефоны. С возрастающим удивлением Степан обнаружил в
начале списка своих деда и бабушку по материнской линии, затем свою
мать и отца, а в самом конце себя. Человек, составлявший список,
знал даже про то, что их семья дважды переезжала из города в город.
Разве что последний домашний телефон, указанный на листке, был не
актуален – несколько лет назад Степан сам же и отключил его за
ненадобностью.
– Эти данные ваш дядя передал вместе
с завещанием. Так что искать мне, в общем-то, не пришлось. Видимо,
он внимательно следил за судьбой своих родных, хотя и не
предпринимал попыток связаться с вами.
– Как он вообще оказался во Франции?
– недоумённо спросил новоявленный племянник.
– Насколько мне известно, месье
Михайлов приехал сюда в 1970 году, на чемпионат по лёгкой атлетике
среди юниоров. Тогда ему было восемнадцать. Решил не возвращаться в
СССР, попросил убежища. Сразу после удовлетворения просьбы вступил
в Иностранный легион. Собственно, там он и стал Этьеном Мишоне –
все новобранцы по традиции получают в Легионе новое имя. Дослужился
до сержант-шефа, вышел в отставку в 1997 году. Затем работал в
разных военных компаниях. Три года назад окончательно ушёл на
покой, поселился здесь, в Бретани, а два месяца тому назад… Сердце,
– нотариус печально развёл руками. Затем раскрыл папку и достал ещё
один листок:
– А теперь перейдём к делу. По
завещанию вы получаете шато Буа-Кебир в коммуне Ланискат – это
здесь рядом, к востоку от Гуарека, за рекой. Владение составляют
усадьба с надворными постройками и сто сорок восемь с четвертью
гектаров земли. Из них примерно сто восемь это поля, тридцать
девять – леса, а остальное – водные угодья. Живописные места, хотя
и несколько уединённые, граничат с пустошами Лискюи. Не слыхали?
Очень рекомендую, чудесное место для прогулок.
