Искал себя. А не было меня.
Кого любили эти бабы с воза?
Песком сквозь пальцы таборное я
Расходовало вьючники обоза —
Зыбучих лет, дневных-ночных и прочих,
А более всего – секунд любви,
Которых жаль, но лишь как падежи
В обозе животин (или живОтин?).
…Конь пал любимый, с именем Чечня…
Друзья большого брата распылились…
И ничего в итоге не чиня,
Друзья друзей (враги врагов) явились
На проводы почившего меня,
Хмельные, не распятые бесстыдством
Во всей их наготе, с дежурным тостом
«Да будет пухом путнику земля».
…В гробу нельзя… Я не перевернулся
Лишь потому, что не было меня.
Что в тот сезон вдоль Белого Июса
Нашлась неандертальская семья:
Он и она, точнее, черепа
Эпохи древнекаменного века.
Их здесь, у Малосыйского столпа,
Признали за… явленье человека.
И палеантроп, вышедший с Тубы,
С обозом, а точнее – при обозе,
В культурный слой земли «а ля гробы»
Не мог почить. Увы. И почил в бозе.
Его – нашли! Лет… сорок тыщ спустя…
«Поднимутся… – вещают нам – в могилах…».
И все же это, верно, был не я.
И не было меня. Лишь слухи в людях.
