— … в самом городе ожидается резкое
похолодание, ночью температура воздуха опустится до плюс пяти.
Ростовчане, пора доставать теплые одеяла.
Бодрый голос радиоведущей ворвался в
мое сознание так резко, что я не сразу поняла, где нахожусь.
Поморгав, чтобы согнать остатки сна, я отодвинулась от спящей Симы
и выпрямилась, разминая затекшую от неудобной позы шею. За окном
мелькали редкие фонари, освещавшие трассу, что пролегала вдоль
полей и маленьких лесных посадок.
— Ник, останови машину, — хрипло
попросила я. К чести Лукашина, погруженного в свои мысли, он не
подскочил на месте от неожиданности и послушно свернул на обочину,
напротив довольно высоких кустов.
Я молча выбралась из салона, тихо
прикрыв за собой дверь, чтобы не разбудить сестру. Устало
прислонилась к Чарджеру, поежилась от прохладного ветра, тут же
забравшегося под расстегнутую куртку. Вжикнув молнией, подняла
воротник и запрокинула голову, хватая ртом стылый воздух, который
был необходим, чтобы окончательно проснуться.
Тихий щелчок водительской двери. Я
повернула голову и поймала встревоженный взгляд Никиты. Он не
торопился обходить машину и приближаться ко мне, просто выжидающе
смотрел, словно пытался считать мое состояние по лицу, освещенному
рассеянными лучами фонаря.
— Открой багажник, — тихо произнесла
я и после того, как Никита выполнил мою просьбу, достала аптечку и
махнула рукой: — Иди сюда.
— Нам лучше не задерживаться.
— Иди сюда, — повторила я тверже,
дергая защелки кейса с красным крестом на крышке. К тому моменту,
когда Ник подошел ко мне, я успела отыскать пузырек с перекисью,
бинт и несколько пластырей.
Лукашин зашипел и дернулся, стоило
мне прижать смоченный в перекиси бинт к его разбитым костяшкам.
— Да ладно тебе, — пробормотала я,
стирая засохшую кровь, чтобы оценить масштаб трагедии. — Перекись
не жжет.
— А содранная кожа — очень даже, —
недовольно пробурчал мой пациент. — Это не то, чем мы сейчас должны
заниматься, Амели.
— Угу, — согласилась я, не прерывая
лечения.
Пару минут мы молчали, пока Ник,
наконец, не позволил своему любопытству вырваться наружу.
— Как ты?
Я подняла голову и посмотрела ему в
глаза. С губ сорвался нервный смешок — настолько сильно его взгляд
искрил беспокойством.
— Жить буду.
— Резкая, — поморщился он. Свободной
рукой достал из пачки сигарету и прикурил, впечатав фильтр в уголок
губ. — Мне можешь не врать.
Я вернулась к его костяшкам,
раздумывая над ответом. И лишь смочив третий отрез бинта, смогла
выдавить:
— На удивление, я спокойна.
— Значит, накроет позже.
— Определенно.
— Амели…
— Я не стану тебе ничего
рассказывать. Пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем. Не хочу
возвращаться… в прошлое.
— Хорошо. — Меня окутало табачным
дымом, но вместо того, чтобы отмахнуться от него, я забрала у
Лукашина сигарету и затянулась. Никита вновь прикурил и поменял
наши сигареты. Отложив окровавленный бинт в сторону, я прислонилась
к багажнику, устремив взгляд на укрытое ночной теменью поле.
— Что будем делать? — спросил Ник
минуту спустя. Вздрогнув, я посмотрела на него.
— Будем?
— Ты же не думаешь, что я брошу вас
самим разбираться с этим дерьмом? — серьезно произнес он, вскинув
брови. — Я напомню тебе, что мы увезли из дома несовершеннолетнюю
девчонку.
— Она моя сестра.
— Но ты ей не опекун.
Он был чертовски прав, и я не могла
ему возразить. В тот момент я не думала о последствиях. Барахтаясь
в собственной панике, я хотела лишь одного — увезти Симу оттуда.
Защитить ее, потому что меня в свое время не защитил никто.
И я была благодарна богам за то, что
не усидела на месте и все же поехала в Краснодар раньше
запланированного. В ноябре могло быть уже поздно.
— Я еще не думала об этом.
