Добро пожаловать во
вторую часть книги "Чужой муж", которую вы можете найти у меня в
профиле. Хочу сказать спасибо, всем кто идет этот путь вместе со
мной, не жалеет эмоций и букв. Вы настоящее
золото!
Алексей
Белые халаты, удушающий запах больницы и женщина-врач, хмурая и
сосредоточенная, которая вела меня по коридору, вкратце описывая
ситуацию... Сегодня я стал отцом. Меня переполняла радость и
чувство, которое сложно было описать. Казалось, я покорил мир или
подобен Богу: ведь это благодаря мне зародилась жизнь, а теперь на
свет появился человек. На волне счастья и эйфории купил Саше букет,
но меня остановили с ним на входе. В роддом нельзя с цветами:
аллергены. Подарил их постовой сестре. Этот день немного омрачали
новости о состоянии ребёнка. Врач монотонным голосом говорила о
последствиях столь раннего появления малышки на свет и о том,
сколько она будет находиться в кувезе.
Покивал, как китайский болванчик, в такт словам доктора и задал
самый волнующий меня вопрос:
— Жить будет?
— Будет, но... — И она опять завела пластинку о реабилитации, о
проблемах со здоровьем и прочем. Мы уже достигли палаты, где
отдыхала Александра. — Молодая мама в курсе всего, мы ей объяснили.
Если у вас будут вопросы, мой кабинет в конце коридора, — устало
выдохнула врач и удалилась.
Осторожно постучав, я отворил дверь. Саша лежала на кровати,
возле которой стояла капельница, и равнодушно наблюдала за тем, как
капают капельки раствора, а после стекают по трубочке к вене.
Взгляд потухший, глаза красные, с лопнувшими капиллярами, губы
пересохли и потрескались. В тот момент она казалась такой
маленькой, такой хрупкой и несчастной, что у меня сжалось
сердце.
— Саш... — тихо позвал, улыбаясь. Она вздрогнула и сфокусировала
взгляд на мне. — Милая, ты умница, — шептал, подходя ближе. — Ты
нам дочь родила…
Саша пару раз моргнула, будто до неё плохо доходило, а потом
гримаса боли исказила её лицо, и она громко зарыдала, отчего её
лицо сделалось совсем некрасивым.
— Лё-ё-ёш! — провыла она, протягивая ко мне руку, — Я так
испугалась, мне так больно-о-о! Она... она... — Александра
задыхалась, не в силах что-то выдавить из себя, хватала ртом
воздух, как рыба, и крупные слёзы катились по её щекам. Я подошёл
ближе, обнял Сашу, крепко прижимая к себе, гладил по голове,
чувствуя, как дрожит её тело. — Она синенькая родилась... Такая
маленькая... Я не слышала, как она закричала-а-а-а!
— Всё будет хорошо. Тише... Ну, самое страшное позади. Вы обе
живы. Мы со всем справимся, — успокаивал её.
— Лёш, только не бросай меня! Я не переживу! — У меня рубашка
намокла от её слёз. — Не бросай нас! Умоляю!
***
Три месяца спустя...
— Алёш... — В голосе мамы слышалось напряжение. — Как вы там? —
Она звонила каждый день, и вопрос был неизменным. Все вокруг только
и делали, что спрашивали о том, как мы, будто хотели подсознательно
услышать, как нам плохо. В каждой фразе или сочувствующей речи мне
чудилась подоплёка. Это раздражало и выводило из себя.
— Хорошо, — бросил отрывисто, не видя смысла рассказывать всё по
пятому кругу. — Анюта дома. Мы рады, что она наконец-то с
нами...
— Саша справляется? — взволнованно спросила мама. После
произошедшего, мнение о невестке у неё изменилось, причём не в
лучшую сторону. Вырастив двоих детей, она совершенно не понимала
Александру, а я не понимал их обеих. Мать так хотела внучку, так
радовалась, но стоило появиться на свет нашей малышке, как она
запричитала, что такие не жильцы, что девочка останется инвалидом
на всю жизнь, и, казалось, заранее поставила на нашей дочери крест.
Мама даже не нашла в себе силы для того, чтобы приехать и увидеть
внучку после выписки из больницы, ссылаясь на то, что ей страшно,
что она боится. Впервые я испытывал раздражение и жгучую обиду на
самого близкого и родного человека на свете. А Сашка? Эта дура
прикрывалась такими же аргументами, лишь бы не ездить к дочери.
Молоко у неё пропало, и не потому, что его не было, а потому, что
ей было лень пользоваться молокоотсосом, и в результате Анютка
сидела на смесях.
