На закате по дороге, петляющей среди бамбуковых зарослей, неторопливо катилась повозка из красного дерева. В упряжи, измученные дорогой, брели две лошади, чьи покрытые пылью гривы сливались с вечерним небом.
Впереди повозки, на облучке, сидел худощавый и жилистый слуга. Его мозолистые руки крепко держали поводья, а лицо, испещренное морщинами, напоминало цветом высохшую землю. За повозкой, на перекладине, расположились ещё двое слуг, которые дремали, прислонившись друг к другу. Их плотные одеяния казались тяжёлыми от дорожной пыли и брызг из-под колёс.
Внутри повозки, на шёлковых подушках, восседал господин в чёрном с белым халате. Драконы, вышитые золотыми нитями, извивались по его одежде как живые. В правой руке он сжимал курительную трубку, из которой струился ароматный дым, а левой тянулся к тарелке с засахаренными фруктами. Он ел их с таким наслаждением, что от звуков чавканья у слуги, ведущего лошадей, текли слюнки.
Этот господин был не просто путником, а ближайшим советником главы школы Мяохуа. Его визит был важным и долгожданным. Он направлялся в школу, чтобы передать известие, которое могло изменить судьбы многих учеников.
Школа совершенствования духа и тела на пике Линьшань, основанная двумя прославленными героями – Мяо Хаоюем и Мо Шидуном, – была известна далеко за пределами государства Шанцзюй. Её слава гремела, как весенний гром, привлекая учеников со всех уголков страны.
Господин Мяо, обладая глубокими познаниями в даосизме, оставил после себя наследие, которое до сих пор звучало в стенах школы. Однако его бессмертие не спасло от искажения ци, и он покинул этот мир, оставив школу на попечение своего боевого товарища.
Мо Шидун, верный памяти о добром друге, сделал всё возможное, чтобы слава школы продолжала звучать на всю страну. Сам император Мин Лицзюнь признавал его мудрость и назначал лучших учителей в наставники своим сыновьям. Школа Мяохуа, некогда состоявшая из пары учебных залов и десятка комнат для учеников, разрослась на весь пик Линьшань. Она принимала всех талантливых детей, независимо от их статуса. Здесь мог учиться любой, кто обладал даром и жаждой знаний. Но если судьба не наделила человека талантом, то за хорошую плату школа открывала свои двери и для него.
Последние десять лет здесь проходили ежегодные состязания. Победитель получал уникальную возможность учиться у самого господина Мо Шидуна лично в его поместье. Это было величайшей честью и привилегией. И вот теперь советник спешил сообщить о предстоящем отборочном этапе, который должен был стать началом нового пути для многих юных дарований.
Внезапно ледяная полоса, возникшая прямо перед колёсами, словно выросла из ниоткуда, преграждая путь. Слуга резко натянул поводья, и лошади встали на дыбы, что мужчина с трудом удержался на облучке. Опрокинутая тарелка с фруктами разлетелась по дощатому полу.
Из повозки донёсся голос господина, который, казалось, был готов обрушить свой гнев разом на Три мира. Он начал кричать, обвиняя всех и вся в своих бедах, его голос эхом разносился по окрестностям.
Дверь повозки со скрипом отворилась, и из-за узорчатых парчовых занавесок выглянула злобная гримаса.
– Кто посмел? – прорычал советник.
Слуга, присевший на корточки у ледяной полосы, поднял голову и ответил дрожащим голосом:
– Мой господин, здесь лёд!
Двое других слуг, потеряв дар речи, лишь указывали на повозку, их лица были бледны от страха.
– Что там? Разучились говорить?
Советник, пошатываясь, выбрался наружу и, подняв голову, увидел на крыше фигуру, облачённую в тёмные одежды. Верхнюю часть лица незнакомца скрывала широкополая соломенная шляпа, но даже сквозь неё можно было разглядеть серьгу в правом ухе, украшенную золотой кисточкой. Нефритовые глаза незнакомца сверкали холодным блеском.
