Это было еще давным-давно, это время не помнят даже прапрапрабабушки наших прапрабабушек. И тогда ранним летним солнечным утром на цветущую поляну, лежащую на берегу маленькой речушки, вышла группа людей. Впереди шел высокий, плечистый, мужик с русой, окладистой бородой, с густой шапкой волос, с серыми серьезными глазами. Он поправил на себе серые, козлиные шкуры, прихваченные по богам синеватыми жилами, из высокой травы виднелись его жилистые ноги, обернутые в такого же вида, шкуры. В крепкой руке он держал увесистую дубину. На краю поляны мужик остановился, чуть приподнял дубину, приостановив этим жестом шествие идущих за ним людей. Они шли неделю, выискивая место для длительной своей стоянки. Местность понравилась мужику, здесь много травы, есть на чем поваляться, а то его старым костям жестко стать на ветках ивы или березы. Обилие травы указывала на нахождение тех рогатых животных с вкусным мясом и с мягкой шкурой. В речке должна водиться рыба, а в ближайшем лесу для них найдется не мало хвороста. Местность открытая и вряд ли внезапно на них нападут лихие люди. Кроме того, Машур заметил три высоких дуба, стоящих почти в ряд. Среди них его женщины сумеют соорудить уютный шалаш. Рядом с крайним дубом большой камень валун. На нем удобно посидеть в минуты отдыха, оглядывая сверху свое семейство. Он уже принял решения остаться здесь, но все еще медлил, как красочно и мощно выглядит его фигура с дубиной в руке, стоящая на бугорке на фоне голубого неба. Уставшей Олисте, жене его было не созерцаний мужа и окрестностей. Она тащила на спине связку коровьих и козьих шкур, спину сильно ломило, ноги подкашивались, пальцы руки резало тонкими ремешками ивовой коры, соленые пот заливал глаза. Все же она обрадовалась остановке, опустило связки шкур на землю, и разглядела в камне довольно вместительные углубление, как раз для хранения горшка с углями. Позади дубов в низине росли кусты ивняка, которые тоже можно приспособить для хозяйства. Впереди она заметила ряд белых деревья, кора который вспыхивает быстрее сучьев. И под такими деревьями, на солнцепеке растут вкусные сладкие ягоды. А еще дальше вроде колышутся высокие растения с острыми усами. Осенью, если этих колосков вышелушить зерна и долго их жевать, то получиться вкусная мякоть. Следом за родителями стояли два парня. Один почти взрослый мужик, но уже в плечах, с резким взглядом покорно держал свою ношу шкур и терпеливо ждал решения отца. Второй, с более мягким чертами лица, пониже ростом, скинул шкуры на землю и присел на них, широко расставив усталые ноги. Следом шел мальчик лет десяти. Он тащил горшок, и на всем следование пути, время от времени подкладывая туда сухие прутья, не давая ему погаснуть. Громадная ответственность давила на его хрупкие плечи и, как никто другой он жаждал остановки. Следом за ним с куклой, сделанной из травы, остановилась хрупкая девчушка Гулума. Кроме куклы, она тащила глиняный горшок, наполовину наполненный зерном. Позади девчушки тащилась старуха. Удивительно, как она еще не отстала от своего племени, а упрямо тащила, хотя на каждую остановку она приходила все позже и позже. С худых, длинных рук ее свисали связки сушеной рыбы, которые она сберегала для сегодняшнего обеда. Позади всех кралась по кустам молодая Малка, она из другого племени. Ее племя совсем обессилило. Отец с матерью и двумя дочерьми, где то скитается по лесам. Малка отстало от них, она надеялась, что ее примет в племя Машура. Она могла бы стать женой Магуру, но глава семейства упорно прогонял ее. Малка помогала идти старой Осе. По пути кормила ее диким чесноком, щавелем, два раза находила гнездо утки и лебедя, выскакивали съедобные корни моркови, срывала молодые дудки пиканов. Старуха принимала подношение и уже не отказывалась от помощи. Она даже выделила Малке одну сухую рыбину и погладила ее по руке. Старую Осю рассердили раздумья сына. И чего тут думать, племя устала, а лучшего места все равно не найти. Нигде коровы сами в яму копать не будут, а рыба сама в горшок не попадет. Она прошла вперед и вскарабкалась на валун,
