Декамерон по-русски. 12 невест миллионера

Девушка была молодая, румяная и мясистая, с массивными коленками и выпуклыми икрами. Скандально известный фотограф Витя Завалишин грустно посмотрел на нее, вздохнул и с явной неохотой сделал несколько снимков.

Глянцевый журнал «Гламур тужур» ждал от Виктора фоторепортаж о торжественной церемонии вручения престижной дизайнерской премии. К большому огорчению Завалишина, находящегося в вечном поиске сенсационных кадров, мероприятие проходило тихо, мирно и скучно. Собственно вручение прошло без эксцессов, да и последующий фуршет не обещал перейти в бурный мордобой.

– Типичная телка! – со вздохом сказал разочарованный Витя, посмотрев на свою случайную модель.

Ее ярко-красные босоножки на платформе напоминали наманикюренные копыта и смотрелись в тему. Ситцевая блузка с трудом сдерживала напор мощных грудей, составляющих монолитную конструкцию с крепким бюстгальтером. Красивое лицо портили слишком ранний второй подбородок и искусственная улыбка, однако девушка не сомневалась в своей привлекательности.

Она села на видном месте и забросила ногу на ногу, уложив ее горизонтально, печатной буквой «Г». Жесткая ткань короткой юбки встопорщилась, открыв пикантный вид на внутренний мир красавицы. Она грозно хмурилась на громкий стук чужих каблуков и производила частые хлопки накрашенными ресницами, семафоря ими знакомым.

Наблюдать за ней было забавнее, чем за редкой зверушкой в зоопарке.

– Это кто? – спросила я.

– Не знаю. Чья-то любовница, – с нетипичным для него безразличием ответил Зяма.

Девушка, явившаяся на торжественный прием в короткой джинсовой юбке, колхозной кофточке и дешевых украшениях, для моего стильного брата не существовала.

– Ей надо поменять спонсора, – поправив тонкими пальчиками бриллиантовую сережку в ушке, сочувственно сказала добрая Аллочка Трошкина. – Очевидно, что он ее плохо содержит!

Девушка словно почувствовала, что мы говорим о ней, не меняя позы, развернулась на стуле на тридцать градусов и гостеприимно ориентировала свой внутренний мир точно на красавца Зяму.

– Она уже хочет, – разомкнув каменные уста, веско обронил дотоле молчавший капитан Кулебякин.

– Чур меня, чур! – скривив губы, размашисто перекрестился мой взыскательный брат.

– Фи, – сморщила носик Трошкина.

– Она уже хочет его поменять, – невозмутимо закончил фразу Кулебякин. – У нее на лбу написано: «Возьмите меня кто-нибудь замуж, и побыстрее!»

– Можно здесь и сейчас, – съязвила Трошкина.

Она перестала быть доброй, как только поняла, что красавица положила глаз на ее любимого Зямочку.

Уже без приязни оглядев пышнотелую деву, Алка брюзгливо сказала:

– Этой особе надо очень, очень спешить: через год она будет весить на три килограмма больше, через два года – уже на шесть, а через три – на девять.

– А через двадцать лет умрет от ожирения? – усомнилась я, максимально развив подружкин прогноз.

Мясистая красавица не вызывала у меня симпатии, но ничего плохого я ей не желала. Пока не желала. До тех пор, пока она не топорщила свой джинсовый кринолин в сторону моего собственного жениха.

К нашему общему счастью, Кулебякин ее не заинтересовал. Девушке по доброй воле составил компанию немолодой господин в потертых вельветовых штанах и мешковатом пиджаке. Сильно поддатый джентльмен был слегка небрит, давно не стрижен и на первый взгляд производил впечатление умеренно интеллигентного пропойцы из бывших партайгеноссе. Однако на его отвисшем вельветовом заду красовался лейбл модной фирмы, а на запястье поблескивали дорогие золотые часы.

– А это кто? – повторила я свой вопрос.

– Где? Возле «Девушки с веслом»?