На обзорном экране привычно мерцали звёзды. Мириады звезд, холодных, бездушных огоньков, расстояние до которых порой измерялось сотнями человеческих жизней. Впрочем, ИвандраВладкова не интересовали чьи-то чужие жизни, его заботила – своя, о которой, кроме него самого, собственно, и переживать было некому.
Про таких, как он, в детстве говорят только в «превосходных тонах». «Исключительно одарённый, крайне сообразительный, прямо-таки вундеркинд какой-то», – вот лишь часть эпитетов, которыми в процессе учёбы его награждали взрослые. И как-то так получилось, что он и сам поверил во все, сыпавшиеся на него похвалы. А как не поверить, если происходит подобное изо дня в день? Оглядываясь назад «с высоты» своих двадцати пяти лет, Ивандр неохотно признавал: не то, чтобы все выше сказанное не являлось правдой (он и в самом деле был умным мальчиком, иначе не поступил бы в Высшую Его императорского Величества Академию Управления), но все же несколько преувеличивало его способности. Из-за своей самоуверенности ли, или по какой-то другой причине, Ивандр небрежно отмахнулся от советов родителей и знакомых, без колебаний поступив на факультет «Внеземных отношений».
В детстве он грезил звездами, и встречи с инопланетными цивилизациями представлялись ему чуть ли не ежедневно. Мальчик, вернее уже юноша, Ивандр запоем читал теоретиков межзвёздных контактов. Книги, со страниц которых на читателя сходили полчища враждебных инопланетян, проглатывались в один присест. Несколько раз он даже попытался попасть на конференцию, проводимую адептом по «практике внеземных контактов», но по недостатку лет и регалий его не пустили. Впрочем, он не унывал, справедливо полагая, что рано или поздно ему улыбнётся удача, и он окунется в радость общения со своим кумиром.
К сожалению, энтузиазм первых лет постепенно таял, учиться становилось все тяжелее, и в конце концов неровный «шаг в науку» окончился для непутевого студента глубокой ямой, которую он не смог перепрыгнуть. Помогли папины связи и мамины деньги – студента Владкова по-тихому перевели в одно из заведений, находившемся «под патронажем» Академии, а на самом деле предназначенных вот для таких вот случаев, когда и выгнать нельзя, и оставлять, как есть, нет никакого желания. Так Ивандр очутился в профессиональном сверхтехнологичном училище при Университете Звездных Путей, окончил которое по специальности «санитар космоса», в просторечии – мусорщик. И вот уже десять лет он работал мультиспециалистом на корабле класса «басурианин». Т.е. был на нем и командиром, и поваром, и грузчиком. Последние полтора года он нудно прочесывал вдоль и поперек очередной галактический пузырь в поисках остатков кораблей, астероидов, обломков и прочего мусора, мешающего скоростным межзвездным перелетам. Как говорила при жизни мать: «Будьте точнее при формулировке своих желаний». Когда-то он хотел стоять у штурвала межзвёздного космического корабля, и судьба послушно исполнила его просьбу. А уж от чего этот штурвал, – от галактического лайнера или дырявой лоханки, двигатель которой запускается не только при помощи стартера, но и с использованием особых вспомогательных слов, – это уж извините! Что загадал, то и получи! Да спасибо не забудь сказать, потому что могло и вовсе закинуть так, что сообщения из той дыры только на бумаге и доходят.
Ивандр потер ладонями лоб, до радужных кругов помассировал глаза костяшками пальцев и, вытянувшись, вылез из-под панели управления. На этот раз он чудом избежал угла, услужливо поставленного под ребра лингвомодулирующим излучателем. Эта бандура (по-другому не назовёшь) занимала столько места на мостике, что у него частенько закрадывалась мысль о несколько ином назначении устройства, чем то, о котором официально сообщалось. Действительно, нужно быть акробатом, чтобы не разорвать ткань скафандра обо все эти углы, выступы и ручки, в диком количестве понатыканные в кабине. Конструкция некоторых напрямую указывала как минимум на двойное назначение этих ловушек для одежды. А излучатель в списке гордо занимал первое место.
