Глава 1
Смерть Червонца, поднявшая меня с кровати
Опять где-то «запахло» кровью. Конечно, как всегда посреди ночи.
Сардак! И не спится же какому-то тёмному. Снова пришлось выбираться из тёплой постели и топать на «запах» смерти по мрачным, сырым от густого тумана улицам города.
Свежепущенная кровь. Её аромат ни с чем не спутаешь. Будоражит, вызывая неприятный зуд во всём теле. Особенно если кровопускание – результат убийства. Когда, к примеру, кто-то просто порезался или расквасил нос, меня так не колбасит от переизбытка тошнотворно-дурных эмоций, начиная с ненависти, кончая тупым садизмом. Такая гремучая смесь получается. Не только живого, но и мёртвого поднимет.
И поднимала порой. Не раз и не два приходилось утихомиривать оживших вдруг мертвецов. Беспокойства от них чуть, но мешают, сволочи, отвлекая от основной работы.
Кстати, разрешите представиться, Порэус эль Камилье, тёмный стражник Его Величества. Вообще-то все зовут меня Порк. Боятся, наверное, язык сломать, пока полное имя произносят. Да и частица «эль» многим не по вкусу. Прямо указывает на моё тёмное происхождение.
Правда, тёмная стража здесь вовсе ни при чём. Её так назвали только потому, что дела, которыми она занимается, тоже тёмные. Разные там убийства, грабежи, похищения и прочая дребедень, в чём светлые обычно пасуют. Правильно, а у кого, скажите, получается лучше всех бороться с этими болячками любого цивилизованного общества? У светлых? Ха-ха три раза! Я вас умоляю, эти пижоны при виде крови или обнажённого клинка норовят быстрее в обморок брякнуться. Стукни их по щеке, они тут же подставят вторую, вместо того чтобы сдачи дать. И многих так победишь? В том-то и дело, что никого. Благо наш король не какой-нибудь профан. Знает, кому жетон стражника доверить.
Тёмным сам бог велел – или кто там ещё? – разбираться с себе подобными. Ведь я тоже могу в случае чего по морде съездить, а то и шпагой проткнуть, или ножом. А уж наврать в три короба, подставить ножку или ударить в спину – так вообще за здрасте. С меня станется.
К тому же у тёмных на подобные вещи врождённый нюх. Нередко первыми оказываемся там, где произошло преступление, задолго до момента, когда о нём станет известно кому-то ещё.
Только, как выяснилось, не в этот раз…
По «запаху» я попал в один из бедных кварталов, где живёт всякая шелупонь.
Бааа, да тут одним кровопусканием не обошлось. Ещё и пожар был. Рядом с угловым домом под светом уличного фонаря толпятся люди. О чём-то негромко судачат промеж собой. Рядом, на земле, много пустых вёдер. В доме окна и двери нараспашку. Через них медленно выплывает сизый дым. Вплетается в туман, растягивая над улицей тонкую, лениво шевелящуюся плёнку. Пламени уже нет – потушили.
Из дома, словно из колдовского марева, выныривают два мужика.
– Там покойник, – громко произносит один, который постарше. – Стражников покликать надобно.
– Мы уже здесь, – говорю, подходя ближе.
Распахиваю плащ и тускло, чтобы не слепить глаза, высвечиваю на груди жетон тёмного стражника. Даю полюбоваться собой. Толпа робеет, пятится.
– Что произошло? – спрашиваю как можно спокойнее, чтобы окончательно не распугать обывателей. Всё же героизм проявили, потушив пожар. Для светлых это кое-что да значит.
– Дык… Эта… Ваш светлость… Ой… – начал было тот, который хотел звать стражу, да осёкся, сообразив, что сморозил несусветную чушь. Сразу рот прикрыл.
Правильно. Какая к сардаку «светлость» в обращении ко мне? Я человек без единого светлого пятнышка. Лицо, и то смуглое. Тёмная шевелюра и усы, абсолютно чёрная одежда от сапог до кончика пера на шляпе. Да ещё воронёный эфес шпаги, украшенный чёрными же алмазами, хищно поблёскивающими в свете одинокого фонаря. О своей репутации вообще молчу. Но назвать меня «вашей тёмностью» было бы вовсе верхом безумия. Вот мужик и заткнулся, не в силах подобрать подходящее обращение, беззвучно хлопая ртом.
