Часть первая. На распутье
Май 2003 года. Чечня.
Забрезжил рассвет… Андрей Ковалёв открыл глаза, взглянул на часы, вспомнил, что на семь назначено оперативное совещание у подполковника Сафонова, и вскочил с кровати.
– Подъём, труба зовёт! – донёсся из-за двери весёлый голос Василия Егорова.
Пять минут спустя двое мужчин в камуфляжной форме шли по коридору.
– Что, скоро дембель? – пошутил Егоров. – Дни считаешь?
– Считаю, – усмехнулся Ковалёв. – Полгода не видел близких…
Он остановился и достал из кармана фотографию молодой красивой женщины: её лицо озаряла ослепительная улыбка.
– Всего неделя, – прошептал Андрей. – И я вернусь к тебе, родная!
– Не забудешь нас? – спросил Егоров. – Ребят, Гудермес, Чечню?
– Не забывается такое никогда! – мрачно отвечал Ковалёв, и голос его дрогнул. – А ребята… Столько пережито вместе! Я за эти месяцы понял, что такое братство. Помнишь тот день, когда погиб Пашка Лазарев?
Бандиты прятались в доме на окраине Гудермеса. Чеченка закатила истерику, чтобы дать время своему мужу скрыться. Лейтенант Лазарев оттолкнул её и пошёл напролом. И тогда прокатилась автоматная очередь…
Он умирал на руках друга, захлёбываясь собственной кровью…
В глазах Андрея Ковалёва блеснули слёзы. Егоров отвернулся в сторону, чтобы не выдать своего волнения:
– Идём, Сафонов наверняка уже рвёт и мечет.
Они вошли в кабинет подполковника Сафонова, где собралось всё отделение.
– Почему опаздываем, товарищи? – недовольно буркнул тот. – Садитесь. Итак, для тех, кто только проснулся, повторяю: сегодня под Иласхан-Юртом по случаю мусульманского праздника – Дня рождения пророка Мухаммеда – состоятся торжества, на которых будет присутствовать и.о. президента республики…
– Да знаем, какие там будут торжества, – пробормотал Егоров. – Приедет Кадыров и будет всех агитировать за себя любимого…
– Вы что-то сказали, старлей? – строгим взором окинул его Сафонов.
– Никак нет, товарищ подполковник, – состроил покорный вид Егоров.
– Наша задача, – продолжал Сафонов, – обеспечение порядка на праздновании…
– То бишь будем охранять Кадырова, – тихо подытожил Егоров, а Ковалёв в негодовании подумал про себя: «Я офицер милиции, но в этой командировке охраняю блокпосты, патрулирую улицы, слежу за порядком на празднике… Большего унижения придумать невозможно! Одно утешает, что скоро всё это кончится».
– Ну, что, товарищи, в путь! – сказал напоследок подполковник Сафонов.
– Главное, чтоб он не стал последним, – усмехнулся Василий Егоров.
Милиционеры, вооружённые автоматами, вышли на двор, где их ждал старенький совдеповский «Пазик». Солнце ярким светом заливало округу. День обещал быть жарким…
***
Автобус ехал по пыльной чеченской дороге. Вдали высились горы Кавказа, увенчанные белыми шапками снегов. Кошки скребли на душе у старшего лейтенанта Ковалёва.
– Отчего, друг мой, не весел, отчего буйну голову повесил? – полюбопытствовал Егоров. – Неделя – и ты в Москве, приласкаешь жену…
– А ты… почему до сих пор в холостяках ходишь? – спросил Ковалёв, беспокойно оглядываясь по сторонам.
– Не встретил той единственной и неповторимой, – мрачно усмехнулся Егоров. – Баб много, а настоящих… женщин нет. Понимаешь? Да я ещё и погулять хочу…
– Ах, вот в чём дело, – засмеялся Ковалёв. – Ты хочешь погулять!
Они прибыли на место. На поле под Иласхан-Юртом к сооружённой сцене стекался со всей округи народ. В толпе было немало женщин в хиджабах, которые пришли разузнать о своих пропавших без вести за годы войны сыновьях, мужьях и братьях. Но среди них притаилась смертница с взрывчаткой на поясе… Она поклялась принести себя в жертву на пути Аллаха, а теперь отрешённо шептала аяты Корана о священной войне – джихаде. Кадыров в окружении вооружённых автоматами телохранителей твёрдым шагом направился к сцене с микрофоном, чтобы поздравить людей с Днём рождения пророка Мухаммеда и напомнить о правильном выборе… Народ расступался в стороны.
