Пробило полночь. Всё умолкло:
И лай собак, и вьюги свист,
И половицы скрип негромкий.
Тихо и страшно. Чистый лист
Перед собой кладет у зеркала и свечку
Зажгла единственную. Скоро тает желтый воск.
Капли по кругу на листке. Очертит
Угольком символ внутри контура. Волос
Отрежет прядку – в центр. Снова каплю
Слезу свечную. Всё готово. Тихий вздох,
И посмотрела в зеркало. Как паклей,
Набитым чучелом сидит. Итог
Был очевиден – детская забава.
Страшно до жути. Вот кто же к ней придёт?
Глупость поступка понимает. И дурная слава
Обряда этого известна ей была. Упрямый взгляд вперёд.
Не может сдвинуться. Не может шелохнуться.
Только отчетливо стал слышен стук копыт,
И темнота зеркальная туннелем стала мрачным. Отвернуться,
Сморгнуть пытается, но безуспешно. Путь во тьму открыт.
Глаза слезятся, звук шагов всё ближе.
И вдалеке заметен стал высокий силуэт.
Мужчина? Демон. Он намного выше
Простого смертного, и у мужчины нет
Пары рогов обсидиановых, высоких,
Литая грудь покрыта символами, и ширина плеч…
Демон! С когтями, крыльями кожистыми за спиной. Истоком
И порождением он бездны адской был. И течь
Жизнь перестала вне его. И билось в страхе сердце,
От неизбежного кружилась голова.
Он протянул ей руку, приглашая в неизвестность.
Тело безвольное шагнуло в зеркало к нему. Слова
Звучали где-то глубоко внутри: «Спасайся!».
Но не она, а Демон в этот вечер кукловод.
За нитки дергает, так как захочет.
– Улыбайся, –
Приказ звучит беззвучный
И она губы растянула, улыбаясь. А проход
Вскоре закончился огромным шумным залом.
Парили звезды в ночном небе вместо люстры. Потолок
Не предназначен здесь был. Факелы пожаром,
У стен расставленные, освещали центр комнаты. Кивок
Демона – знак замолкнуть музыкантам.
Пары танцующих застыли в тот же миг.
Это был бал. Бал Демонов. Обратно
Не возвращаются с такого. Чей-то тихий вскрик
Раздался поодаль:
– Владыка, вы…
– Бывает, – он усмехнулся.– Она призвала меня.
– Но как возможно? – тихий ропот средь толпы.
– Светает.
Продолжим праздник! –
И снова музыка играет. Пары в вальсе. Но понять,
Что происходит, всё равно не в силах.
Легкий щелчок когтистых пальцев, и на ней бальный наряд:
Алое платье в пол, перчатки, туфельки. Хватило
Времени мельком только себя оглядеть. Горят
Глаза Владыки блеском лунной ночи.
Он ведет в центр её, обнимает хрупкий стан
И кружит в танце, втором, третьем. Точно
Не знает устали и жалости. К устам
её склоняется едва:
– Достаточно? Готова? –
А мир вращается быстрее каждый миг.
Она кивает, получив возможность снова
Чувствовать тело, управлять им. И демон приник
К её губам. Высокий, смуглый, властный
Пред ней склонился, опаляя жаром губ,
Дерзким и трепетным, и сладким, нежно-страстным.
И мир взорвался на осколки. Но в кольце дьявольских рук
Было не страшно. Всё померкло, стерлось.
И стало холодно, и пусто там внутри,
Так словно она потеряла главное, необходимое.
Всё стало кругом черным,
И только боль потери внутри, обжигая льдом, горит.
Она очнулась на полу. Окна раскрыты.
Морозный воздух стелется инеем по комнате. Светло.
Встала тот час. Голова кружится слегка. Размытой
Помнится ночь прошедшая. Зеркальное стекло
её манит к себе. Коснулась его глади.
Свеча сгорела полностью. Исчез её листок.
Быть может ветром сдуло? Это ещё ладно.
Но она точно знает, что всё было не морок.
Что демон был, что бал был настоящим.
И пусть она одета в свой простой наряд,
Два слова с тыльной стороны стекла в блестящем
Слое внутризеркальном краткие «До встречи»
Ей не об этом разве говорят?
Окончен бал. Зал опустел, и всё утихло.
Погасли факелы и звезды в небесах.
В аду нет солнца, лишь луна, что многолика,
Над раскаленною твердыней несет отчаяние и безысходность. Но в глазах
Владыки нет печали- возбуждение:
Впервые за последние сто лет
