Элис Лейк живет у моря. В маленьком домике, построенном более трехсот лет назад, для людей гораздо меньшего роста, чем она. Потолки в нем наклонные и слегка выпуклые, и ее четырнадцатилетнему сыну приходится наклонять голову, чтобы зайти в переднюю дверь. Дети были такими маленькими, когда она привезла их сюда из Лондона шесть лет назад. Жасмин было десять. Каю восемь. А малышке Романе – всего четыре месяца. Элис и представить не могла, что однажды ее ребенок станет таким долговязым, под метр восемьдесят. Она не ожидала, что однажды они перерастут это место.
Элис сидит в маленькой комнатке под крышей своего маленького домика. Здесь – ее рабочий кабинет. Она создает поделки из старых карт и продает их в Интернете за смешные деньги. Смешные для произведения искусства, сделанного из старой карты, но вовсе не смешные для матери-одиночки с тремя детьми. Она продает две-три картины в неделю. На жизнь хватает – почти.
За окном трепещет на неистовом апрельском ветру гирлянда выгоревших на солнце флажков, подвешенная между викторианскими фонарями. Слева виднеется стапель, где разноцветные рыбацкие лодки выстраиваются в ряд вдоль бетонной пристани и где могучая, грозная пена Северного моря бьется о скалистый берег. За пристанью начинается море. Черное и бесконечное. Элис не перестает изумляться его безбрежности. В Брикстоне, где она жила раньше, из окна было видно стены, чужие сады, высотные дома и дымные небеса. А потом вдруг, за одну ночь, появилось целое море. Если она сидит на диване на другом конце комнаты, то видит только его, будто оно – часть комнаты, вот-вот просочится сквозь оконную раму и все затопит.
Элис снова бросает взгляд на экран айпада. Маленькая квадратная комната, кошка на зеленом диване вылизывает лапы, на журнальном столике – заварочный чайник. Откуда-то сбоку слышатся голоса: ее мать разговаривает с сиделкой, ее отец разговаривает с ее матерью. Она не может расслышать, что именно они говорят, потому что микрофон на веб-камере, которую она установила у них в гостиной во время последнего визита, недостаточно четко передает звук из других комнат. Но Элис хотя бы может убедиться, что сиделка на месте, ее родители – накормлены, помыты, одеты, выпили все лекарства и ближайшие несколько часов она может не беспокоиться.
Этого она тоже никак не ожидала, когда шесть лет назад решила переехать на север. Что у ее деятельных, умных родителей, которым едва исполнилось семьдесят, разовьется болезнь Альцгеймера – почти одновременно, с разницей в несколько недель, – и им понадобится постоянное наблюдение и забота.
На экране ноутбука Элис – заказ от мужчины по имени Макс Фитцгиббон. Он хочет подарить жене на пятидесятилетие розу, изготовленную из карт Камбрии, Челси и Сен-Тропе. Элис хорошо представляет этого человека: хорошо сохранившийся, с седыми волосами и в лиловом свитере с молнией под горло, по-прежнему безнадежно влюбленный в жену, хотя их браку уже двадцать пять лет. Обо всем этом она догадалась по его имени, адресу и выбору подарка («пышные английские розы всегда были ее любимыми цветами», написал он в окошке «дополнительные комментарии»).
Элис отрывает взгляд от экрана и смотрит в окно. Он по-прежнему там. Тот мужчина на пляже.
Он провел там весь день, в тех пор как она открыла занавески в семь утра: сидит на влажном песке, обхватив руками колени, и смотрит в море. Она наблюдала за ним, опасаясь, что он собирается покончить с собой. Однажды такое уже случилось. Мертвенно-бледный в сине-белом свете луны юноша оставил на пляже куртку и бесследно исчез. Элис до сих пор не может его забыть, хотя прошло уже три года.
