В среду после пятиминутки Петр подошел ко мне, хлопнул по плечу и велел зайти.
Я зашел. За окном начинался май. За дверью кабинета начинался обед.
Петр сидел в своем кресле, слегка покачиваясь, одной рукой набирал сообщение, другой держал мышку, будто боялся ее коварного побега.
– Садись, Ром.
Я сел, с некоторым усилием уместив ноги между стулом и столом. Кабинет напоминал спичечный коробок улучшенной планировки; здесь едва могли разойтись двое, при этом один из них наверняка задел бы принтер, а второй сбил со стены дощечку с надписью: «Лучший из худших управляющий по итогам третьего квартала». Или как-то так.
– Помнишь, ты на повышение намекал?
Да я прямо говорил, что на мою зарплату даже рыбок не прокормишь. А жру я больше рыбок, намного больше. И за аквариум свой каждый месяц плачу.
– Есть один вариант, – начал издалека Петр, – думаю, подойдет тебе. В другом отделении есть вакансия. Начальствует там моя хорошая приятельница, Елена Воронина… план у них всегда выполняется… зарплата выше… премию будут давать… неплохой дружно пьющий коллектив… – он старательно перечислял мне выгоды. – Адекватный заместитель управляющего… уютный офис без туалета и уборщица, которая всех ненавидит.
– Что?
– Что?
Я потряс башкой и поерзал на стуле, перенося вес с левой ягодицы на правую.
– А что за отделение?
– Обычное отделение. Такое же, как наше, только другое. Другие люди. Другое название. Другая ветка метро. Я про них рассказывал позавчера.
– А-а, это те, которые даже бомжу страхование квартиры могут продать?
– Они самые. Тебе у них понравится. Ну что, пойдешь?
Я понимал, что Петр дает мне выбор между «да» и «конечно, да».
– Значит, уборщица будет меня ненавидеть?
– Она всех ненавидит. Это всего лишь работа, Ром.
Одиннадцатого числа я собрал свои вещи, покидал в рюкзак форменные рубашки, пожал руку Косте – он выпрыгивал навстречу каждому клиенту с пугающим вопросом «Чем могу помочь», но за все время не смог отвадить ни одного – и вышел на улицу.
Улица пахла вечером. Я шел по ней и думал о том, что майские праздники закончились слишком быстро.
Другая работа находилась на другом конце города. Меня так и подмывало спросить у прохожих: «Простите, а время здесь московское?»
Тот конец города смахивал на чумазый средневековый квартал, если закрыть глаза на существование автобусов, которые через равные промежутки времени выплевывали толпы разномастных, но совершенно одинаковых в своей сонливости, лохматости и рассеянности людей. Они собирались крохотными каплями, как ртуть, и стекались в одно огромное пятно у метро.
По шоссе черепашьим шагом двигались машины, лениво расплескивая на тротуары сероватую жижу. На остановке, подложив под щеку ладонь и накрывшись целлофановым пакетом, спал мужик. Окружающие делали вид, что его не существует.
Офис я нашел не сразу.
– Простите, – окликнул я охранника, седого мужчину в серой форме, – как я могу найти отделение ОбМАн-Банка?
– Что?
– Что?
Я ткнул ему под нос бумажку в качестве доказательства, что я не тупица и пришел по верному адресу.
– Ну, Объединенный Московский Аналитический банк, – добавил я, когда охранник свел брови, будто мы говорили на разных языках. Так и знал, что время тут не московское. – Да вы что, это же самый известный банк в мире!
Так нам говорили на обучении. Коуч азартно рисовал на маркерной доске стрелочки и кружочки, мы засмотрелись и потеряли нить повествования. А он все болтал и болтал без умолку, пока не пришел к безоговорочному выводу, что банк таки самый известный.
Но видимо не в кругу охранников торговых центров.
Этот, например, пожал плечами и махнул куда-то в сторону лифтов. Я послушно потопал туда, вдавил большую кнопку и придержал двери для какой-то девицы. Девица, мелко перебирая ногами, чтобы не рухнуть с высоченных каблуков и при этом не расплескать кофе из картонного стаканчика, ввалилась в лифт и с облегчением выдохнула.
