Прилетают птицы,
Звери просыпаются.
Первая сестрица
Весной называется.
Дом Риммы стоит на берегу озера, на пригорке. Озеро не очень большое, но весной из-за таяния снега и подземных источников разливается, и вода доходит почти до пригорка. А с пригорка текут ручьи, вот тогда наступает время пускать кораблики и представлять, что они уплывут далеко в какие-то чудесные края. Хотя, если хорошо подумать, то далеко они не уплывут, озеро замкнутое, и никакие реки из него не вытекают, а значит и ничего чудесного кораблики не увидят. Но это если подумать. А зачем? Лучше пусть, как в сказке. А, впрочем, думать и некогда. Обувь у всех старенькая, никудышная, а кто и вообще босиком, хотя вода ледяная, и снег еще не весь растаял. Поэтому, пустил свой кораблик, он поплыл, а ты бегом в дом, да на печку греться. Время послевоенное, голодное, раздетое и разутое. Но все равно весело и смешно.
– Римма, давай мы к тебе забежим, а то до нас далеко, замерзнем.
– Конечно, бежим.
Это ее двоюродные братья, Юра и Иван, частые гости в ее доме. Их мама больна и живут они очень бедно. Риммин папа помогает, чем может.
К ним присоединяется Тома, ее подружка, Лора, ее сестра, Витя, сосед, который часто дразнит Римму, выпрашивая хлеб, когда она с куском выходит на улицу. Поймает птичку, и пугает, что раздавит, если она ему хлеба не даст. Римма, конечно, давала хлеба, и он выпускал птичку на волю. Вообще-то Витя не плохой мальчишка, с ним интересно, заводила и на выдумки мастер, только немного хулиганистый. Но какой мальчишка не хулиган?
Забежали в дом и на печь. Хорошо печь большая и лежанка на ней вместительная. Мама утром протопила, когда хлеб пекла. Она часто говорила: «На печке за трубой совсем климат другой». И, действительно, все потихоньку стали отогреваться
– Вот чертенята, ведь заболеете и зачем вам эти кораблики?
– Это интересно. Мама, а дай нам хлеба, ты же пекла сегодня.
– Сейчас дам.
И несет на печку большие ломти хлеба. Хлеб с мякиной, конечно, а может и с лебедой сушеной, но, когда замерз, да голодный, так все вкусно. Наконец перестали дрожать, почти наелись, теперь страшилки. На улице уже потемнело, самое время. Начинает Иван, он старше всех собравшихся на печи, ему – десять лет.
– В темном-темном лесу, стояла страшная черная избушка. В избушке жил черный-черный человек. У него были черные-черные зубы.
После этого настороженная пауза, все затихли, ждут.
– Этими черными-черными зубами… Он как укусит тебя!
При этом Иван кого-то хватает за руку. А дальше визг девчонок от страха и гробовое молчание мальчиков. Они, конечно, тоже испугались, но не визжать же, как девчонки, потому и молчат. Потом очередь придумывать следующему и так, пока тетя Дуня не прибежит за Витькой или кто-то за Томой, и уж тогда все расходятся по домам.
Римма всегда считала их дом одним из самых больших в деревне, и очень гордилась им. Хотя, если посмотреть, то обыкновенный, с кухней и горницей, как и было принято строить в то время. Но он был весь какой-то высокий: на высоком фундаменте, с высокими потолками, перед парадным входом высокое крыльцо с перилами. Второй вход был со двора, чтобы удобнее ходить в хозяйственные постройки. Двор покрыт жердями, а сверху соломой и земляными пластами. Во дворе амбар, где находится погреб для хранения припасов на зиму: кадки с солеными грибами, кадки с солеными огурцами, какие-то овощи и все, что успели запасти на зиму, летом туда опускали молоко и то, что могло испортиться. Холодильников не было, а в погребе прохладно. Сверху в амбаре стоял ларь, где хранилось зерно, чтобы уберечь от мышей.
