- Не советую заказывать этот десерт.
Я перевожу взгляд от меню на спутника. Роб Рэйн - двадцать семь
лет, менеджер в строительной компании, название который выветрилось
у меня из головы почти сразу. Светлые волосы, светлые глаза,
широкая челюсть и взгляд песика. При этом деловой костюм, галстук в
полоску и видимо дорогие часы, на которые он то и дело поглядывает.
Он никуда не спешит, просто хочет, чтобы я их заметила.
- Выглядит он аппетитно. - отвечаю Робу.- И я люблю “красный
бархат”.
- Дело твое, конечно, Адриана, но здесь его подают на огромной
тарелке. Огромный кусок с кремом. Как насчет калорий?
- Это заразно? - пытаюсь я пошутить.
Но Роб лишен чувства юмора. Недели три назад, когда мы
познакомились, я надеялась, что просто его юмор настолько тонок,
что мне его не понять. Но нет, сегодня окончательно убедилась: Роб
неспособен шутить. Потому на мою фразу он чуть приподнимает бровь.
Видимо, чтобы я устыдилась своего поведения.
Где была моя голова, когда я с ним знакомилась?
- Я закажу “красный бархат”. - говорю спокойно.
Роба отыскала мне маменька. Тогда я только прилетела в Ванкувер,
месяц назад. У меня гудела голова, меня преследовал жестокий
“джет-лаг” и постоянно хотелось спать. А тут мне р-р-раз и
подсовывают мужчину. Причем подсовывают то в прямом смысле слова:
“Дорогая, бла-бла-бла, это сын моей знакомой, мы отлично
общаемся”.
Мое упрямство в тот момент мирно похрапывало, как и интуиция. В
итоге Роб то пропадал, то появлялся, мы пару раз сходили на
свидание. Пока я не заподозрила, что мне он ну совсем никак. Это
когда идешь с парнем и даже поговорить не о чем. И внутри ничего не
шевелиться.
Может, я разучилась любить? Такое может быть? Выгорание или
разочарование?
- Адриана, давай я закажу нам морковный кекс.
У меня на лице невольно появляется такая гримаса, что Роб
сглатывает и объясняет:
- Он полезный. И не слишком жирный, что тоже неплохо после
стейка.
- Ненавижу морковный кекс.
- Но он полезный. Просто попробуй.
Роб отворачивается, чтобы отыскать нашего официанта, а у меня в
голове точно пружина щелкает: пора валить. Я так больше не могу.
Мне срочно надо на воздух.
- Я… отойду. - выдавливаю из себя. Роб, не поворачиваясь,
кивает. Он все никак не может обратить на себя внимание
официанта.
Я же ощущаю себя почти преступницей, когда направляюсь по
проходу между столиками, в дальний конец зала. Там, за шторкой,
короткий коридор и две двери: для мужчин и для женщин.
Я ощущаю чей-то взгляд, быстро кошусь в сторону. Этого брюнета с
брутальной щетиной не знаю. А он откровенно разглядывает меня, даже
не подумав, что сидящей рядом с ним спутнице такое может не
понравится. Я даже не пытаюсь рассмотреть его подробно, просто
продолжаю путь к свободе. А свобода у меня за туалетной дверью. Где
тихо играет классическая музыка и булькает один из унитазов. И, к
счастью, никого нет.
Сумочка у меня с собой, на улице тепло. Вспоминаю запоздало про
короткую куртку, которая осталась висеть на спинке стула. Ладно,
думаю, мне ее или вернут, или же придется искать новую.
Окно в туалете узкое, длинное и чуть приоткрыто в честь весенней
погоды. Я со вздохом стягиваю туфли, лезть на каблуках в окно
занятие так себе. Платье к счастью не узкое, но короткое. Впрочем,
вряд ли кто-то увидит меня.
Приходится торопиться, так как я не знаю, насколько долго
пробуду здесь одна. Внутри немного стыдно за такой побег, но будет
еще хуже, если я не выдержу и нахамлю Робу. Он не виноват, что не
смог мне понравиться от слова совсем.
Платье задирается почти до талии, пока я протискиваюсь в окно.
Больше чем наполовину оно открываться не желает. Но мне хватает. В
лицо ударяет запах весны и… дождя.
