Всё началось с того, что однажды – более трех лет тому назад – вдруг закончились мои идеальные отношения с моей любимой. Это был как снегопад в июле, посреди африканской пустыни. Такого не могло быть, но случилось! Я о разрыве говорю, а не о снегопаде.
Да, меня бросила моя любимая девушка. Бросила совершенно неожиданно. Почти внезапно. Причём внезапно даже для самой себя, так мне кажется. Что уж тут говорить обо мне?
Я был попросту ошарашен. Был, что называется, застигнут врасплох. Ведь мы являлись идеальной парой, я нисколько не преувеличиваю! Нам было хорошо вместе, мы были как одно целое. Мы превосходно дополняли друг друга. Как инь и янь, как синь и хань, как тварь и дрянь, как пуля и висок, как джин и тоник, как Христос и «воскрес».
Если бы не она, видит Бог, мы вошли бы в историю, а наш фееричный роман стал бы лучшим образцом взаимной любви и сумасшедшей безудержной страсти. По его мотивам снимались бы многочисленные фильмы и сериалы как у нас, в Украине, так и за рубежом. (Хотя, если честно, у нас дети лучше снимают стираное бельё с верёвки, чем взрослые и дипломированные режиссеры – кино. Что ни фильм, то какое-то унылое и невразумительное произведение сомнительного качества и оно же лучшее пособие по тому, как можно эффективно разворовать выделенные на съёмки деньги. Прошу простить за невольное отступление от главной темы. Последствия ранения в голову. Сложно удерживать себя от того, чтобы не отвлечься на мысли, текущие параллельно моему повествованию.)
Итак, как я уже отметил выше. Если бы не она, кто знает, может, и наши имена пополнили бы список легендарных пар, любящих исключительно друг друга и готовых ради своей любви на любые жертвы. Подобных пар в мировой истории было не так уж много, эти пары можно перечислить по пальцам одной руки. Имена этих пар известны всем, ибо подобных пар необъяснмо мало, это: Цезарь и Клеопатра, Клеопатра и Марк Антоний, Тристан и Изольда, Александр Грибоедов и Нина Чавчавадзе, Адольф Гитлер и Ева Браун, Бонни и Клайд, Маркс и Энгельс, Сальвадор Дали и Гала, Чарли Чаплин и его последняя жена, чьё имя мне неизвестно. (Ой! Кажется, одной руки бы не хватило, если это, конечно, не рука девятипалого гумоноида: я видел такого однажды, но мне мало кто верил, даже в клинике.) Не важно, известно оно широкой общественности или нет, лишь бы оно – имя последней жены – было известно Чарли Чаплину. Ведь в его возрасте можно не то что имя супруги забыть, но и своё собственное удержать в памяти – подвиг. А суметь при этом сделать ей ребёнка без посторонней помощи – такое далеко не всякий восьмидесятелетний мужчина сумеет, согласитесь. Мне вот сейчас сорок, а тогда было тридцать семь, но и тогда я Марии ребёнка не сделал. Думаю, тому виной её противозачаточные таблетки, что она принимала от головых болей, и презервативы, которыми она пыталась оградить мой прибор от кровавых мозолей.
Словом… Словом, поверьте мне на слово, мы с ней были бы самой идеальной парой. Уверяю! Если бы не она… О, если бы не она…
А ведь она, скорее всего, и не задумывалась об этом. Женщины вообще не способны думать рационально… (Надеюсь, мы не настолько близко подошли к вхождению в Европу, чтобы меня начали обвинять в пропаганде гендерного неравенства.) Я лишь говорю обидные, но правдивые фразы, а она причинила мне боль своим поступком. Расставание было жестоким и ужасным.
До сих пор помню её безжалостные слова, сказанные мне при нашем неожиданном расставании.
– Алик, я так больше не могу! Прости, но ты меня бесишь! Ты прямо доводишь меня до нервного срыва! А чаще до белого каления! Я молчу о твоём непомерном самолюбии и патологическом самолюбовании! Кстати, ничем, совершенно ничем не обоснованных! Ладно! Бывает! Молчу о твоём бесстыдном кобелизме и пьяных выходках! Со всем этим я бы ещё могла смириться! Но ты… ты очень…ты очень странный. Понимаешь? Заметь, я не говорю, что ты идиот или псих ненормальный, нет; не говорю, что чокнутый или полный шизик, тоже нет, я говорю лишь – странный. Очень странный, и мне это совсем не нравится. Меня это часто сбивает с толку, а ещё чаще пугает и… бесит!
