– Надеюсь, вы не против того, чтобы я нашу беседу записывал на диктофон?
– Нисколько. Это очень и очень правильно. Диктофон куда эффективней человеческой памяти. Наша память, уверяю вас, крайне избирательна и ненадёжна. Мне ли этого не знать.
– Может, хотите чего-нибудь выпить?
– А что у вас есть?
– Могу предложить хороший кофе.
– Не люблю.
– Чай?
– А нет чего-нибудь покрепче? Кто-то из моих знакомых говорил, что алкоголь – это анестезия, позволяющая легче перенести операцию под названием «жизнь». Как по мне, здорово сказано.
– Это сказал Бернард Шоу. Нобелевский лауреат.
– Вполне возможно. Среди моих знакомых кого только не было.
– Намекаете на то, что были с ним знакомы?
– Почему бы и нет?
– Знали его лично?
– Забавный старик. Хотя он был довольно угрюмым типом в жизни при всём своём чувстве юмора.
– Странно.
– Что именно?
– На вид вам около сорока.
– Внешность обманчива.
– Охотно верю.
– Нет, вы человек скорее недоверчивый. (смех) И в этом ваша основная проблема. Вы – маловер!
– Смотря, в каких вопросах.
– Так что насчёт выпить?
– У меня нет ничего из спиртного. Я не пью.
– Весьма похвально. Тогда я хотя бы закурю, с вашего позволения.
– Курите. А вот я бросил. В позапрошлом году. На Рождество. Минутку, я принесу вам пепельницу.
– Я тоже подумываю о том, чтобы избавиться от этой вредной привычки. По этому поводу остроумнее всех высказался Марк Твен. «Бросить курить легко, – сказал он. – Я делал это тысячу раз».
– Вот пепельница.
– Благодарю.
– Вы, стало быть, и Марка Твена знали?
– Шутить изволите? Бога ради, я не в обиде. И я не против. Если вам это кажется смешным (щелчок зажигалки) Нет, Марка Твена я знал только по книгам. В конце восьмидесятых мне довелось четыре года просидеть в бостонской тюрьме. Там у них на редкость богатая библиотека. Удивительно, не правда ли?
– Как и многое из того, что вы рассказываете.
– То ли ещё будет. Я подарю вам массу сенсационных открытий. И, заметьте, совершенно безвозмездно.
– Ладно. Давайте приступим?
– Зачем вам блокнот и ручка? Ведь диктофон всё пишет…
– Это для особо важных пометок. Для удобства. Я так работаю.
– Ясно.
– Вы готовы?
– Всегда.
– Итак. Представьтесь, пожалуйста.
– Простите?
– Назовите ваше имя.
– То, под которым я живу сейчас?
– Для начала.
– По документам я Александр Горовой. Одна тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года рождения. Уроженец города Волгоград. Кстати, самое интересное: в Волгограде я никогда не был. Ни до моего мнимого рождения, ни после. Хотя город, конечно, легендарный. Я знаю. Царицын. Сталинград.
– А где вы родились?
– Вы забыли? В Александрии.
– Помню… Когда?
– Что – когда?
– Когда вы родились?
– Я же вам уже говорил.
– Послушайте, я отлично помню, что вы говорили. Но то было вчера. И я вам, естественно, не поверил.
– Напрасно.
– У меня это голове не укладывается. Хотя на голову я никогда не жаловался. Но поверить в то, о чём вы мне…
– Но я же представил вам доказательство.
– Это не доказательство!
– А что?
– Не знаю. Сложно сказать. Я немного растерялся. А может, это всего лишь подстроенный трюк.
– Хорош трюк! Вы хоть представляете себе, какой стресс я испытываю всякий раз, когда со мной такое случается?
– Но согласитесь, это всё крайне маловероятно. Мне тяжело принять за чистую монету всё, что вы мне поведали… Я в замешательстве… Да что я говорю! Я просто в шоке!.. Попробуйте поставить себя на моё место. Мне звонит незнакомец. Якобы старый приятель моего давнего товарища. Предлагает предоставить сенсационный материал. Назначает встречу. Приходит. Рассказывает какую-то фантастическую историю. И весь его монолог больше смахивает на сплошной бред сумасшедшего. Конечно же, я не верю ни единому слову. Глупо было бы! Понимая это, он тогда якобы для того, чтобы развеять мои сомнения, встаёт и на моих глазах бросается под колёса автобуса. Бац – и человек мёртв. Мёртв! А уже сегодня он как ни в чём не бывало заявляется ко мне домой и просит взять у него интервью. Я ничего не упустил, ничего не, надеюсь, не перепутал? И как прикажете мне теперь реагировать? Как мне к этому относиться? Как к должному?
