Часть вторая
Расследование (продолжение)
Двадцать шестой день от начала расследования
Рев Барона Шелебы пинком вышвырнул меня в явь, да так, что я упал со стула и перекувырнулся через спину. Прекрасное начало прекрасного дня.
Поднимаясь с кряхтением, чувствовал себя немощным стариком – паршивое, мерзкое ощущение. Чашечка крепкого кофе могла все исправить или хотя бы положить начало пути исправления.
Только встав на ноги и справившись с головокружением, понял, что был в комнате не один. У двери стоял Эзмерок.
– Доброе утро, юноша.
– Доброе, мой тан. Разрешите сразу же сообщить, что дверь была приоткрыта, и я не…
– Вы преступник?
– Простите?
– Не прощу, ибо система не должна уметь прощать. Вы преступник, стоящий пред судьей?
– Нет, мой тан.
– Запомните, оправдания нужны лишь преступникам и неудачникам, и ваша ошибка заключается в том, что вы сразу же с них начали. К тому же это выдает ваше чувство вины и выставляет вас слабым. Как тэнкрис, вы не можете себе такого позволить.
Мальчик задумчиво нахмурился, после чего выдал:
– Мне не говорили, что сюда нельзя заходить. Но если это так, я больше не стану.
– Уже лучше, – одобрил я. – Любите вынюхивать чужие секреты?
– Нет, мой тан… не знаю, мой тан.
– Всегда говорите, что вам чужие секреты неинтересны, а своих вы не имеете. Никто не поверит, но лучшего ответа не существует.
– Я запомню, мой тан.
– Славно. А теперь пойдем и сообщим повару, что мы голодны и не против хорошего кофе. Возможно, я даже позволю себе такое захватывающее переживание, как щепотку корицы в нем.
– Простите, мой тан, а что это за рисунки?
– Хм, вы все-таки интересуетесь чужими тайнами, юноша.
– Матушка меня журила за излишнее любопытство. Говорила, что это семейная черта.
Он посмотрел на меня с вопросом в ярких красных глазах.
– Кто знает, возможно и так. Все это нанес на стены своей камеры человек, одержимый древним злым богом. Бог терзал его изнутри, причиняя немыслимые страдания и сводя с ума. Камеру много раз мыли, но он всегда восстанавливал написанное.
– Должно быть, он считал это очень важным, – нисколько не смутившись, заключил мальчик, рассматривая потолок. – А этот большой треугольник что-нибудь значит?
– Полагаю, все это что-нибудь да значит, но у меня не хватает знаний, чтобы понять. Возможно, другие знатоки шифров разберутся лучше, но никогда нельзя отметать вероятность того, что это просто бред сумасшедшего.
– Нет. Если одержимый повторял эти рисунки раз за разом, значит, у них точно есть смысл. Иначе он просто рисовал бы новые каракули.
Такая ясность мышления у ребенка приятно удивляла.
За ранним завтраком я спросил у мальчика, как ему живется под моей крышей после того, как уехала Бель? Эзмерок сообщил, что Мелинда очень мила, что она соорудила для него рогатку и учит стрелять, правда, у него не получается так же хорошо, как у нее. А еще он был бы благодарен, если бы я забыл об услышанном, ибо Мелинда жутко боялась, что я узнаю про уроки стрельбы, а ему будет очень стыдно за выданный секрет.
– Нужно очень постараться, чтобы придумать совершенно бесполезный навык. Стрельба к таковым не относится, так что учитесь.
– Мой тан. – Мальчик отложил серебряную ложку и отодвинул тарелку с недоеденным лимонным пирожным. – Можно задать вам вопрос?
– О нашем с вашей матушкой прошлом, дерзну предположить?
– Да.
– А что Кименрия вам рассказала?
– Почти ничего, мой тан. Матушка говорила, что ей пришлось покинуть вас и бежать из Мескии.
– Почему?
– Некий могущественный тэнкрис пожелал ее смерти.
– Кто?
– Я не знаю.
– Чем она ему не угодила?
– Этого я тоже не знаю, мой тан, и прошу вас, если можно…
