Если тебе не удастся найти меня сразу,
не падай духом,
Если не найдешь меня в одном месте, ищи в другом,
Где-нибудь я остановился и жду тебя.
– Уолт Уитмен
Корниэль
Никогда так не лгут, как во время войны.
Страх будит посреди ночи, страх того, что вся правда так и пролетит мимо нас, не задев и края уха.
Жизнь снова поставила меня перед выбором. Страх, свойственный взрослению, миновал, и все, чего я теперь хочу – превратить свою жизнь в произведение искусства. Жить заново. Заводить новых друзей и учить их быть безумцами, принимать панику и действовать решительно, искать любовь и рисковать сердцем. Я вновь хочу слыть мудрым невеждой, читать святые текста атеистам и историю религий – праведным.
Все, чего я хочу – снова быть бунтарем.
Никогда так не лгут, как во время войны.
Но что, если война у тебя в голове?
Софи
Она проснулась, когда было еще темно, и в окне сквозь воздушные занавески сияли последние звезды. Ей приснился тот же сон, что и прошлой ночью, но в этот раз она не успела досмотреть его до конца.
Вольнодумец
Ипсуич, Массачусетс, США
Ранее
Приближалась полночь. Корниэль сидел в уютной гостиной своего загородного дома. Легкое потрескивание, доносящееся из камина, нарушало тишину. Покрытые морщинками пальцы неторопливо перебирали пожелтевшие страницы. Чем сильнее он старался сосредоточиться на мелькающих перед глазами строчках, тем отчетливее в уставшем сознании всплывал силуэт незнакомца, преследующего его целый день.
Публичной жизни Корниэль не вел, а за последние пять лет им не было прочитано ни одной лекции. Оставив безнадежные попытки отвлечься, старик потянулся, обведя комнату сонным взором. Это был красивый просторный холл с большим мраморным камином и стрельчатыми окнами. Днем сквозь витражные стекла пробивались яркие, звучные краски, сейчас же по ним хлестали струйки холодного дождя. Приглушив свет торшера, напоминавшего средневековый напольный шандельер, он поднялся и подошел к окну.
Вдруг за своей спиной Корниэль услышал чье-то покашливание. Он застыл, стараясь не дышать. В ушах отзывалось учащенное сердцебиение. Набравшись мужества, старик повернулся.
– Прошу прощения, мистер Поуп, – с уважением заговорил гость, – я не хотел вас напугать.
Мягкий юношеский голос принадлежал тому самому парню, мысли о котором не покидали старика весь день. Выглядел он достаточно молодо, лет так на двадцать, однако его глаза казались намного старше – будто они повидали немало бед. Почтительная улыбка внушала Корниэлю надежду на то, что гость не был преступником.
– Да что вы? – ответил старик. – Я не из пугливых.
Поправляя воротник твидового пиджака онемевшими от страха руками, Корнуэлл вопрошающе смотрел на незнакомца.
– Кто вы? И чем я могу быть полезен? – спрашивал он, стараясь говорить твердо.
Гость немедленно сунул руку за пазуху и извлек оттуда небольшой конверт.
– Прошу. Ознакомьтесь, мистер Поуп. Это поможет вам понять наши намерения.
«Наши? – подумал старик, от чего его глаза сощурились. – То есть он не один… Это что за чертовщина?»
Пусть и не сразу, но он все же протянул руку гостю, приняв от него послание.
Печать в виде неизвестного символа светилась нежно-голубым светом. Старик, пошатываясь и ненадолго потеряв координацию, подобрался ближе к креслу и, присев на его край, с недоумением взглянул на гостя. Получив от него одобрительный кивок, он тут же вынул из конверта письмо:
