Пятилетняя Катенька осторожно вытащила из шкафа белое платье. Боязливо оглядываясь на комнату, в которой после вчерашней попойки спали её родители, переоделась. Платье было чуть великовато худенькой девчушке: наверное, тётя Варя, продавец в единственном магазине их деревни, подобрала обновку «на вырост». Катюша улыбнулась, кружась перед большим старым зеркалом.
– Как у принцессы, – прошептала она.
Ух, как мать кричала на отца, когда вчера вечером он принёс этот белоснежный наряд! Называла её, Катю, замарашкой, которая через пять минут всё запачкает и порвёт. Ругалась за зря потраченные деньги. Отец вяло оправдывался, что у дочки день рождения всё-таки… И зарплату, наконец, дали… Да ещё так удачно, прямо к выходному… Бормоча оправдания, он торопился налить в стакан жены водки. Выпив, мать замолчала, но платье сунула в шкаф, не разрешив девочке даже примерить. Катенька лишь вздохнула, зная, что спорить – себе дороже. Обняла свою единственную куклу Люсю и стала терпеливо ждать окончания пьянки. Празднование затянулось. Именинница клевала носом и сама не заметила, как уснула.
Утро встретило Катю громким храпом обоих родителей. Теперь никто не мешал примерке, и девочка вдоволь налюбовалась своим отражением. Симпатичная малышка с белыми кудряшками и огромными ярко-голубыми глазами на загорелом личике вертелась перед зеркалом. Затем Катенька решила, что ничего страшного не случится, если она немного погуляет. Девочке хотелось, чтобы соседские дети увидели её, такую нарядную. Обычно они только обзывали и дразнили её. Но, может, благодаря красивому платью, случится чудо, и Катю позовут играть.
Малышка на цыпочках прошла мимо спящих родителей, обулась в растоптанные сандалики и выскользнула во двор. Утреннее солнышко ласково грело. Под его лучи подставляла бока тощая цепная псина. Катенька размахнулась и бросила ей большой кусок хлеба, захваченный из дома. Собака поймала его на лету и, пока она жадно жевала, девочка выскочила за калитку. Прислушалась. Где-то дальше по деревенской улице звенели детские голоса. Катя зашагала в ту сторону и вскоре за раскидистой черёмухой увидела стайку разновозрастных ребятишек.
– Катька? – старшая из детей, двенадцатилетняя Маша, первая заметила приближающуюся девочку в белом наряде. Глаза Машки ехидно сузились. – Ты где платье взяла? У тёти Вари украла?
Остальные дети тут же загомонили, подхватывая:
– Украла! Замарашка! Тебя в тюрьму посадят!
– Ничего я не крала! – от обиды у Катеньки даже выступили слёзы. – Мне папа подарил на день рождения!
– Ну, да, ври больше! У тебя мать с отцом алкаши! Они себе водки купили, а платье ты украла! – ребятишки не унимались и раскричались так, что из ближайшей калитки на шум выглянула старушка.
– Цыц! – визгливо приструнила она ребятню. – Чего орёте?
Дети притихли, подталкивая друг друга локтями. Наконец, кто-то из малышни пропищал:
– Катька платье украла!
Пожилая женщина всплеснула руками и возмущённо забормотала:
– Вот неугомонные! Болтаете, сами не знаете что! Купил Василий вчера это платье для Катьки. Зарплату получил и купил. А ты, Катя, не слушай их! Иди сюда! Я тебе молока дам с пирожком.
Но девочка помотала головой. На самом деле она уже едва сдерживалась, чтобы не разреветься во весь голос от обиды. Развернулась обратно и решительно зашагала в сторону своего дома. За свои пять лет Катя уже успела хлебнуть разного отношения от людей. Деревенские бабушки в большинстве своём жалели и подкармливали её. Взрослые встречались и участливые, и равнодушные. А вот дети часто были к ней жестоки.
Возле своего дома девочка замедлила шаг. Ей представилось, что родители уже проснулись и, увидев на ней платье, страшно разозлятся. Особенно мама. Наверняка за ремень схватится.
