– Чшшш, – прикладываю указательный палец к губам, показываю трёхлетнему сыну не издавать звуков.
Три мусорных контейнера, за которыми мы спрятались, источают такое зловоние, что дышать невозможно. Как можно тише раскрываю молнию сумки, опускаю в неё руку, достаю маленькую пачку влажных салфеток. Подцепив острым ноготком липкую наклейку, вытаскиваю пару штук. Одну прикладываю к носику сына, вторую к своему. Салфетки имеют тонкий запах ромашки. Носа касается приятный запах, хоть как-то перебивает вонь мусора.
Закусываю губу, когда слышу быстрый топот ног нескольких человек, и молюсь, чтобы нас не обнаружили.
Как он здесь оказался? Как? Зачем приехал сюда? Чего ему в своей столице не сиделось?
– Шеф, мы их упустили, – разносится совсем близко.
Втягиваю голову в плечи, одной рукой прижимаю к себе сына, и ей же держу у его носика салфетку, второй свою. Плечом опираюсь о стену старой кочегарни, возле которой и стоят контейнеры. Сидеть на корточках становится неудобно, ноги начинают покалывать.
– Обыскать каждый закуток! – гремит голос из прошлого.
По телу от таких знакомых вибраций разбегаются мурашки. Они поднимают из моей глубины то, что я похоронила там четыре года назад. Похоронила и приказала себе никогда не вспоминать.
Топот быстрых шагов удаляется, а я затаиваю дыхание отсчитываю секунды до момента, когда преследователи вернуться назад. Дальше гаражи и тупик. Не правильное место я выбрала для «пряток».
– Ма, – Максимка поднимает на меня взгляд и морщит носик.
Знаю, пахнет ужасно, но нам нужно продержаться. Он уйдёт, и тогда мы выберемся отсюда, и уедем в деревню к моему дяде. Там нас точно он не найдёт.
– Тшшш, – трясусь всем телом, взглядом молю ребёнка потерпеть.
Нас могут услышать. Нельзя издавать и звука.
– Ты точно видел, как они забежали именно сюда? – вздрагиваю, я не слышала, как они вернулись обратно.
– Точно шеф, – летит ответ.
Уходи! Уходи! Уходи!
Что мантру повторяю про себя.
– Там в заборе дырка есть, они могли пролезть в неё, – раздаётся ещё один голос.
Нечеловеческое рычание, и сильный удар по одному из контейнеров. Подавляю в себе крик от неожиданности, а вот Максимка пугается и вскрикивает. Прижимаю ладонь к его рту, прислушиваюсь к образовавшейся тишине, затаив дыхание.
Они услышали! Услышали Максимку!
– Возвращаемся, – как-то чересчур спокойно произносит человек из прошлого.
Даже в мыслях не хочу и не могу произносит его имени. Его для меня больше не существует. Он прошлое, забытое и плохое.
Слышу звук удаляющихся шагов, и чуть сознание не теряю от облегчения. Ушёл! Он не нашёл нас.
Выбираться из своего укрытия не спешу, сижу ещё пару минут, нужно убедиться, что они не вернутся обратно.
Когда от вони помойки становится совсем дурно, выпускаю сына из объятий, поднимаюсь на ноги морщась от неприятного ощущения тысячи острых иголок в них. Расправляю юбку сарафана, беру за руку Максимку, осторожно выхожу из-за контейнеров.
– Мам, – зовёт меня ребёнок, – ати, – показывает мне свои пальчики, на которых повисла густая паутина.
– Сейчас родной, – натянуто улыбаюсь ребёнку, и той салфеткой, что зажимала себе нос вытираю его пальчики.
Следом достав новую из пачки, вытираю маленькие пальчики.
Меня ещё потряхивает, руки дрожат. Зачем он приехал в это захолустье? Что его сюда привело? Когда сбегала сюда, была уверена, что никогда больше не встречу этого человека. Но я ошиблась… Нужно срочно вернуться домой, собрать вещи, и ехать к дяде.
Там он меня точно не найдёт. Домик лесничего в самой гуще леса. Посторонние там не ходят, а значит никто нас не увидит, и призраку прошлого не расскажет.
– Ну что малыш, дамой? – спрашиваю своё чадо, протягивая ему руку.
