Раз ступенька. Два. Три.
Ноги не слушаются.
Обреченно опускаю голову. Тут же подступает тошнота, поэтому
резко вскидываю ее назад, чтобы не уделать себе платье.
Не люблю тошноту. Беее.
Так, еще шажок. Четвертая ступенька стала финишем, потому что
дальше тело меня нести отказывалось. Перед глазами все кружилось и
плясало, но это ничего. Главное, чтоб не мутило. С остальным
справлюсь.
Глубоко вздохнув, опустилась на треклятые ступеньки. Ну,
подумаешь, посижу тут немного, пока не отпустит! Я же главное
сделала, добралась до дома. Правда, пока что лишь до подъезда, но и
это совсем неплохо. Распластайся я так в клубе, точно нашла бы
приключения на задницу.
- Хм.
Посторонний звук вывел из алкогольного забытья. Подняла голову,
зажимая руками виски, и попыталась рассмотреть того, кто мычал.
Или, точнее сказать, хмычал.
- Устинова?
О, а говоривший то меня знает. Это радует. Может, хоть
приставать не будет. Если хорошо знает, конечно.
- Вы что здесь сидите? Устали?
Я пьяно хихикнула. Да уж, устала! Так устала, что шла-шла, и
села посреди подъезда, чтобы отдохнуть. А мужик-то с юмором!
- Вы пьяны, Устинова?!
Черт, голос определенно знакомый. Я попыталась сосредоточиться
на объекте передо мной, но почему-то тот упорно расплывался в
глазах. Все, что мне удалось понять – мужчина, высокий, в
темно-бежевом пальто.
Щелк. Память услужливо предоставила варианты того, кто может
быть в моем подъезде так поздно, носит с начала зимы точь-в-точь
такое пальто, а еще хорошо знаком с моей фамилией… Как и со всей
мной, в принципе.
- Артемий Андреевич? – опять хихикнула я.
Почему-то после двух бутылок шампанского, выпитого в одну меня,
получалось только глупо хихикать. Интересное наблюдение, надо
запомнить.
Внезапно мужчина, что все это время стоял, глядя на меня сверху
вниз, опустился на корточки, прямо передо мной. В нос ударил запах
одеколона, мятного, свежего.
Я инстинктивно потянулась носом к нему.
- Куда ты тыкаешься, Устинова?! – тут же руки мужчины уперлись
мне в плечи, - я тебя осмотреть наклонился, а не то, что ты
подумала!
Даже обидно стало. Будто я его насиловать собралась.
- Нее, - пришлось бормотать, чтоб не хихикать, - это чтобы вас
не заблевать.
И я очаровательно улыбнулась преподавателю. Так очаровательно,
что мужчина отпрянул.
- А что, есть предпосылки? – справившись с обрушившейся на него
улыбкой, спросил он.
- Я бы даже сказала, уверенность.
Разумовский задумался. Всего на несколько секунд, но мне
хватило, чтоб новая волна тошноты подползла к горлу.
- Тогда нюхай. – Видя позеленевшую меня, поспешно разрешил
мужчина, и я с благодарностью ткнулась в его грудь.
Даааа. С таким ароматом все признаки катастрофы ушли, и я уже
устроила на груди преподавателя руки, глубоко вдыхая аромат
свежести.
- Твою мать. Устинова, ты в таком состоянии домой ползла, или из
дома?
- В смысле?
Хихикаю. Что ж, по-другому пока не выходит.
- Я говорю, тебя в квартиру тащить, или развлекаться?
- Домой, конечно, - а что, он бы меня такую в клуб отвез?
- Ну, вроде остатки мозга на месте.
А вот это обидно. Уж он-то не должен сомневаться в моих
умственных способностях…
Хотя, сейчас это меня не волнует. Гораздо приятнее думать о
свежем мужском запахе, и о крепких руках, что вдруг подхватили меня
в воздух.
- Эй! Вы куда?
- Мы. Мы к тебе.
- Ко мне?
- К тебе.
- Я не готова.
Мужчина, уже поднявшийся на ноги, и готовый идти,
затормозил.
- К чему, твою мать, ты не готова, Устинова?
Внезапно стало страшно. Чего он вдруг такой грозный то?
- Ни к чему не готова, - о, пискнуть получилось!
Значит ли это, что шампанское выветривается? А то хихикала
все…
Разумовский глубоко вздохнул. И еще раз. И еще. Я дышала вместе
с ним, наполняя легкие свежестью.
