/завтра не наступит/
Я так долго ждал, чтобы узнать её последние слова. Или я хотел думать, что близкий мне человек перед лицом смерти думал именно обо мне. Может быть, так я пытался заглушить чувство вины. Или просто боялся погружаться на опасную глубину, цепляясь за свои раздумья о том, что она могла чувствовать в последние мгновения своей жизни. Я страшился даже на секунду представить себе, что творилось с моей возлюбленной в тот момент, когда она поняла, что над ней, медленно спускаясь с небес, распростёр свои крылья ангел смерти.
«Не вини себя». Тихое, скорбное, неотвратное. Всего три слова, но они резали словно острозаточенный клинок. Это было то, что девушка-солнце написала на листке бумаги и оставила в месте, где её держал похититель. Точнее, где её держал убийца.
Бескорыстие, самоотверженность – всё это синонимы её прекрасной души. И даже здесь в месте, где она провела долгих двадцать восемь дней заточения, она думала обо мне. «Не вини себя». Как глубоко, как больно эти слова врезались в моё сердце, кипели в моём сознании, плавились где-то внутри, и я тогда уже знал, что никогда не буду прежним. Никогда не вернусь из страшного прошлого, где умерла моя любовь.
Девушка-солнце, так все её называли.
И теперь, наверное, навсегда страшные сны будут вырывать меня посреди ночи из пустой постели и гнать к окошку, чтобы я тупо пялился во тьму, а в моей голове билась одна-единственная мысль о том, что я был последним человеком, кто видел девушку-солнце перед похищением. Теперь я совершенно точно это знаю. Но никто до сих пор не знает, кто расправился с ней. Потому что убийца ещё не найден.
Я был в неё влюблён. Солнце приходило вместе с ней, когда она появлялась, растекалось теплом по моему лицу, когда она улыбалась и жизнь была простым и беззаботным праздником. Тогда самим трудным казалось не сдать экзамен по истории, а самым неприятным – неодобрительный взгляд отца.
В тот день я зашёл в класс, и солнце забежало за тучку. Моя возлюбленная сидела на парте, весело болтала с моим лучшим другом, и в моём сердце проросла ревность. Они словно пари́ли в какой-то своей особой атмосфере, шептались, смеялись. Вот и сейчас девушка-солнце тихо уронила слова, а он склонился к её уху, от его дыхания чуть качнулись шёлковые чёрные пряди её волос, и ответил ей. А потом она рассыпала в воздухе искрящуюся мелодию своего смеха. Но сейчас он принадлежал другому и больно скрёб меня по сердцу.
– Прям идиллия. – буркнул я, проходя мимо них.
А в голове, в этом котле ревности, варились совсем другие мысли. Мне казалось, что её улыбка должна принадлежать только мне, а не быть лучезарным светом для всех. Но ещё я тогда подумал, что солнце нельзя украсть, и оно всегда будет светить для всех. Оказалось, я ошибался. А до её похищения оставались считаные минуты.
Я помню, она остановила меня, когда все разошлись из класса и, немного подумав, подняла глаза и проговорила:
– Могу я тебе кое-что рассказать?
Её тон был серьёзен, лицо хранило странный испуг и печаль, а рот обрамляла скорбная мимика. Но всё это заслонял её недавний игривый разговор с моим другом, и я всем своим видом пытался показать свою наигранную холодность. Я даже не удостоил её ответа, я просто кивнул.
