Имблок (2 февраля)
Белтайн (30 апреля)
Лагнасад (1 августа)
Самайн (31 октября)
РОДИВШИЙСЯ ПОСЛЕ ИМБОЛКА
Низкое небо в трещинах зависло над улицами города, всем своим видом усугубляя скорбь холодного февральского дня. Деревья, собаки и люди тряслись от промозглого ветра и сотрясались от рыданий. Ведь из тех детей, кого ожидали ко вчерашнему дню, трое так и не успели родиться. Двое умерли, а вернее родились мертвыми, как и все, кто в этом городе рождались не вовремя. Теперь ожидали рождения и смерти третьего. Все знали, что так и будет… и никто ничего не мог сделать. Все просто ожидали известия о том, что это уже случилось.
А потому Гильберта, бегущая с перекошенным лицом по улице, удивляла всех несказанно. И чего только не сочеталось в лице молодой повитухи, наиталантливейшей ведьмы, усердно помогавшей младенцам родиться живыми. И страх перед возможностью не успеть, не добежать вовремя. И удивление, граничащее с шоком. И неуверенная радость:
– Ах, он родился! Родился!
Гильберта бежала босиком: торопясь выскочить на улицу, она забыла надеть сабо. Да и до них ли ей было? Ведь на бегу они только мешали бы! Да если бы она могла, она сорвала бы с себя юбку, насквозь промокшую в тот момент, когда девушка уронила таз с водой. Юбка липла к ногам, путалась в коленях, но времени не было, а потому Гильберта просто подобрала ее, сгребла в кулак и мчалась, выставляя напоказ удивленным людям крепкие стройные ноги, покрывшиеся, за пять минут бега по пыльной дороге, серыми разводами.
Люди распахивали окна и высовывались в них, догоняя девушку взглядами. Люди выходили за калитки и ворота, прижимали руки кто к щекам, кто к груди, пытаясь понять, что заставило Гильберту бежать по улицам к неведомой цели, не замечая преград. Вот она на бегу перепрыгнула через тележку с садовым инструментом, оставленную у калитки, вот увернулась от чьих-то рук, пытавшихся остановить её бешеный бег, вот, не сбавляя скорости, перемахнула через канаву… словно новый источник сил открылся в ней с одной единственной целью: протащить её через все улицы города и вывести к дальней площади, где девушка еще может успеть, должна успеть…
Десятилетний Генри Дилл метнулся к ограде и крикнул истошно и беспомощно:
– Что случилось, Гильберта?!
Но девушка даже не услышала крика, так завывал в её ушах несущийся навстречу воздух. Генри понял, что его возглас ушел в пустоту, и начал торопливо перебираться через ограду. Его сестра, Сара, попыталась остановить брата, но он, всегда и во всем видевший свою необходимость, оттолкнул её руки:
– Оставь меня! Я должен… Там что-то случилось!
– Там всего лишь умер ребёнок Гайхаллеров, что еще могло случиться сегодня?
– Если бы так, она бы не бежала. Ты видела её лицо? Она торопилась что-то сделать!
– Может быть ребёнок… – начала Сара и осеклась, не смея верить мелькнувшей мысли. Заглянула в горящие глаза брата и выпустила его жилетку, за которую цеплялась. Генри мгновенно спрыгнул вниз и помчался вслед за Гильбертой.
А девушка все бежала, сворачивая в узкие проулки в поисках правильного пути, металась по улицам, пока не вылетела на маленькую площадь, прямо к зданию давно пустующей гостиницы, на первом этаже которой, однако, размещалось действующее питейное заведение. Человеку, которого она искала, негде было находиться в этот день, кроме как у стойки бара с кружкой крепкого вина…
Гильберта влетела в дверной проем, пробежала по инерции несколько шагов, и остановилась, дыша так, как дышит загнанная лошадь. Все присутствующие разом замолчали и, словно завороженные, уставились на нее. Джаелс Гайхаллер тоже обернулся и замер, с кружкой в руке, беспомощно глядя в лицо девушки. Сотня мыслей в этот момент заметалась в его голове: зачем она прибежала? Сообщить ему о том, что это уже случилось? Но об этом не сообщают. Это должно было случиться, это жутко звучит, но это нормально. Для их города, во всяком случае. Так что же заставило Гильберту примчаться сюда босиком, в мокрой юбке, словно произошло что-то из ряда вон выходящее? Уж не стряслось ли что-нибудь еще? Пожар? Обвал? Смерть от родов?
