Наумовна, широко размахивая авоськой, шла из магазина, тщательно обходя свеженькие сугробы и помогая себе клюкой. Вот, буквально за ночь нанесло снега до колена. А ведь это весна на носу. Ну, как на носу… Неделю назад только мужской праздник отгуляли. А по календарю весна вообще завтра…
Старушка, доковыляв до своего подъезда, уселась на лавочку и осмотрелась по сторонам. Выцепив потенциальную жертву, громко ту окликнула.
– Дуська!
Рослая чуть пухленькая женщина, сортировавшая мусор по разным мусоркам, замерла, как олень в свете фар. Обернулась и почти со страхом уставилась на неугомонную старушку, которая возомнила себя главной свахой в их дворе.
– И вам добрый день. – Ответила она, отвернувшись.
– Дусь, ты мужика-то поздравляла? – Ожидания женщины на окончание разговора не оправдались. Упорству Наумовны бы бараны позавидовали.
– Какого мужика? Покойного? – Хмыкнула Дуся, запихав пластиковую бутылку в нужный контейнер.
– И долго ль ты страдать собралась? Уж пятый год вдовеешь, а все без толку. Хоть бы нашла себе кого… – Ухватилась бабулька за свою любимую тему.
– Не надо мне никого. – Огрызнулась Дуся и, расправившись с мусором, быстро ушла в подъезд.
– Не надо ей… Об мужиках бы подумала. Сколько их, сироток, тут шатается, бесхозных. Прибрала бы, одичалая. – Беззлобно проворчала старушка, глядя на абсолютно пустой двор. – Ну, ничего. Я им еще устрою… личную жизнь. Они у меня еще поплачут… от счастья…
Дуся…, а точнее, Хвостикова Дульсинея Петровна, тридцати двух лет от роду прибиралась в своей скромной двушке. Именно этот факт и заставил ее субботним утром выйти во двор, чтобы избавиться от накопившегося мусора. Зато, теперь небольшая двухкомнатная квартира сияла чистотой. Покойная матушка была бы довольна. Она часто попрекала Дусю тем, что та не соответствует своему изящному имени, которая мамочка ей с такой любовью выбрала. Дульсинея Петровна свое имя ненавидела всей душой, но поменять на более привычную Евдокию, почему-то рука не поднималась. Матери перед смертью обещала, что не поменяет, и вот…
Про покойного мужа Дуся и вовсе старалась никому не говорить, но разве такое утаишь от вездесущей Наумовны. Особенно, если муженек за все пару лет совместной жизни умудрялся и пить, и бить, и по бабам шастать. Дошастался. Точнее, не дошел десять метров до подъезда, когда пьяный с гулянки возвращался. Замерз в итоге. Если честно, Дусе было стыдно, что она испытала облегчение от смерти мужа. Наверное, поэтому и мужчин старалась обходить стороной. Одной лучше. Одной проще. О детях старалась не думать. Не от кого их рожать. Она даже иногда посматривала на детские дома, но пока отметала эту мысль. Финансово не потянет. Она только-только доплатила ипотеку на квартиру, которую они брали еще с мужем, чему была безмерно рада. И уволилась с работы, так как прекрасно понимала, что бухгалтерия угасающего предприятия не является пределом ее мечтаний.
А мечтала Дуся… шить. Точнее, шила она давно. Все соседи и бывшие коллеги ходили в обновках «от Дуси». Но, шить так, чтобы появилось много клиентов… Чтобы открыть свое ателье… Вот тогда она и позволит себе все то, чего не позволяла ранее. И ребенка возьмет, и собаку заведет, и сама модели одежды придумывать будет. А пока…, пока она собирала заказы, которые ей приносило сарафанное радио. Немного, но на жизнь хватало. Правда, пришлось одну комнату полностью переоборудовать под творческую профессию…
Вот и сейчас, Дульсинея любовно убрала все лоскуточки в коробки, перебрала нитки и отпаривателем последний раз прошлась по складочкам свеженького платья, которое заказала ей соседка из первого подъезда к восьмому марта. Заринка должна была прийти с минуты на минуту, если ее Наумовна у подъезда не испугает… Хотя, чего ей пугаться-то? Она ж замужем давно…
