Людмила Николаевна точно знала, когда нужно вставать с места, чтобы толпа не отпихнула от выхода. С этими электричками одна морока – то не войти, то не выйти. Поймет лишь тот, кто знает, каково это – каждое утро и вечер переживать исключительные ощущения в жарком вагоне. Когда обнаглевшая молодежь не уступает места. Когда несознательные граждане в последний момент вспоминают, что прибыли в пункт назначения и пора выбегать на перрон, а впереди еще половина вагона озлобленных пассажиров. Когда попрошайки и продавцы «необыкновенных средств и товаров» протискиваются мимо, стараясь под шумок стянуть кошелек.
Людмила Николаевна утешала себя мыслями, что ей недолго осталось. В смысле, до пенсии. Еще чуть-чуть, и она забудет про электрички как про страшный сон. Осядет дома с внуком и будет заниматься любимым делом – предсказывать знакомым будущее. Ну и пусть они об этом не просят, говорят, накаркаешь, потом же все равно благодарят! Ведь у нее чутье на несчастные случаи!
Станцию Людмилы Николаевны должны были объявить через остановку, но она приготовилась к выходу заранее. Лучше подстраховаться, чем потом ругаться в очереди с грубиянами или алкоголиками.
– «Левобережная», – объявил холодный женский голос. – Следующая станция «Химки». Осторожно, двери закрываются.
Людмила Николаевна подхватила котомки и поскакала к выходу. По пути к дверям из вагона сцепилась с мамашей с выводком детей и выругалась в сторону музыканта, громко играющего на гитаре.
– Тоже мне, артист! – пробурчала она. – Я же могу прослушать объявление и пропустить остановку!
– Да вы ж все тут лучше меня знаете, мамаша, – добродушно ответил ей бородатый гитарист.
Людмила Николаевна нахмурилась, что-то пробурчала про хамоватых типов и взволнованно взмахнула котомкой.
Она не успела выйти в тамбур первой. Там, спиной к ней, уже стояла девица, с виду прилично одетая. Людмила Николаевна заняла место точнехонько позади нее. Какой-то мужчина вышел на площадку между вагонами – подымить, наверное, захотелось. Курить рядом с собой Людмила Николаевна ему бы не позволила, так что он сам себя избавил от разборок. Мимо проехала старушка с тележкой, в которой развозила животных и раздавала в добрые руки.
– Мы будем рады любой копеечке, – обратилась она к Людмиле Николаевне.
Голос ее был таким проникновенным, что та даже обернулась. Старушенция протягивала ей на ладони серого котенка, явно безродного.
– Возьмите котеночка?
– Да что вы себе позволяете! – отмахнулась Людмила Николаевна. – Уберите немедленно вашего блохастого кота. И вообще проходите мимо, не хватало еще мне вызвать полицию!
– Ходят тут всякие, – пробурчала она, обращаясь к стоящей впереди нее девушке. – Попрошайничают. Проходимцы! Обманщики! Только и делают, что на честном люде деньги зарабатывают.
Женщина понизила голос, присматриваясь к девушке. Только сейчас она заметила, что с ней было что-то не так. Казалось, у девушки болит голова или ей очень жарко. Она облокотилась головой прямо на желтый круг, нарисованный на дверях вагона. Ранее, из-за шапки с большим помпоном и тусклого света, Людмила Николаевна этого не заметила.
– Как только не стыдно! – сделала она еще одну попытку наладить контакт с девицей, но та не реагировала.
– Вам нехорошо, что ли? – в открытую спросила она у девушки, но та не соизволила поднять головы или хотя бы мотнуть ею.
Тем временем в тамбуре начали собираться люди. Поезд как раз ехал через реку по мосту между двумя большими районами. На удивление, народу в этот раз было совсем немного – та самая мамаша с тремя детьми да парочка молодых людей. Гитарист в вагоне, наконец, закончил играть и двинулся в их сторону.
