«Человек уезжает в другую страну не для того, чтобы стать кем-то другим, а для того, чтобы стать собой. Стать тем, кем не мог быть у себя на родине. Тем, кем всегда хотел».
Тони Парсонс, «В краю солнца»
«Шостакович, наш Максим,
Убежал в страну Германию,
Господи, ну, что за мания,
Убегать не к нам, а к ним…»
Дмитрий Пригов
10 мая 1921 года. Москва, Кремль. На заседании Политбюро ЦК РКП (б) в присутствии В. И. Ленина и других видных большевиков обсуждается вопрос о разрешении выехать за границу первому Народному артисту республики Федору Ивановичу Шаляпину. Нарком просвещения Луначарский советовал не препятствовать выезду: «…рано или поздно, но он от нас удерет. Это не подлежит для меня никакому сомнению. Разница между его заработком в России и за границей громадная. Допустим даже, что он не соблазнится в этот раз остаться в Америке. Это случится либо в следующую его поездку, либо просто он в один прекрасный день перейдет финскую границу и – конец. У нас таким образом уехало из России видимо-невидимо актеров без всякого нашего разрешения. Легко может сделать это и Шаляпин, будет скандал».
Июнь 1922 года. Разрешение, хотя и на драконовских условиях, получено. Обязавшись отдавать в казну половину гонораров и оставив в заложниках семью, Шаляпин выезжает на гастроли в США. В тот момент, когда спальный вагон международного поезда пересек границу, великий бас прибавил к своему званию еще одно, неофициальное: стал первым в советской истории Народным артистом-эмигрантом. Наверняка кому-то из его коллег удалось покинуть «государство рабочих и крестьян» раньше или чуть позже, но звезд первой величины среди них не наблюдалось.
Полвека спустя, когда железный занавес слегка «проржавел», из-за него один за другим стали вылетать «соловьи», уставшие петь в коммунистической клетке. С 1971 по 1991 год Советский Союз покинули десятки кумиров публики. Большинство убегало от реальных запретов, но были и те, кто отправлялся «за тридевять земель» в поисках лучшей жизни, пресловутых «молочных рек и кисельных берегов». Целый ряд артистов, не имеющих возможности или не желающих по каким-либо причинам уехать, вынужденно становились «внутренними» эмигрантами. О некоторых из них мы также вспомним. На этих страницах речь пойдет, в основном, о вокалистах, хотя будут затронуты и судьбы представителей, скажем так, смежных профессий: композиторов, поэтов-песенников, инструменталистов, киноактеров, танцоров, конферансье, мимов… Особо хочется подчеркнуть важный момент: героями книги стали те артисты, которые, оказавшись в эмиграции, во-первых, сохранили профессию, а во-вторых, – и это самое существенное для нас, – не изменили эстрадному жанру. Поясню свою мысль: не секрет, что в условиях новой жизни в западном обществе, где отсутствовали цензурные запреты, наибольшего успеха добились те певцы, которые, чутко уловив запрос бывших соотечественников, начали исполнять репертуар, запрещенный в СССР. То есть так называемые «блатные» песни. Термин этот в советских реалиях включал в себя отнюдь не только лагерные и воровские «баллады», но также белогвардейские романсы и эмигрантские зарисовки, уличный и дворовый фольклор, одесские и нэпманские куплеты, сатирические произведения, фривольные шансонетки и т. д. Вчерашние советские музыканты, сумевшие в эмиграции кардинально сменить не только репертуар, но зачастую вместе с ним и манеру исполнения, имидж, аранжировки, преуспели больше всего и сформировали основы современного жанра, известного сегодня под названием «русский шансон». Имена «трех китов» этого движения известны – бывший музыкант ансамбля «Дружба» Вилли Токарев, экс-руководитель популярного ВИА «Лейся, песня!»
