Предисловие к Части
X
.
В десятую заключительную часть полной серии публикаций воспоминаний преподавателя и бытописателя Василия Алексеевича Игнатьева вошли очерки, не вошедшие в предыдущие части, философские заметки и очерки на библейские темы из двух «коллекций» – «пермской» и «свердловской». Десятая часть не имеет названия.
Наиболее интересными являются очерки В. А. Игнатьева «Как создавалась «очарованная душа», об увлечении пением и хоровыми кружками» (1963 г.) из «пермской коллекции» и «Об «очарованной» душе и неосуществлённой мечте (наблюдения, размышления, встречи, раздумья, радости и огорчения – всё то, что является результатом «ума холодных наблюдений и сердца горестных замет» (1965 г.) из «свердловской коллекции». В них автор снова вспоминает все периоды своей жизни и свою главную неосуществлённую мечту – стать певцом. Он передаёт особенности своей музыкальной культуры и культуры близких ему людей, свои музыкальные предпочтения. В данной публикации очерки передаются на основе «свердловской коллекции», как наиболее информативной, с некоторыми дополнениями из «пермской».
Философские заметки В. А. Игнатьев составлял в 1962-1963 гг. по просьбе П. С. Богословского, вероятно, под влиянием событий, связанных с открытием космической эры после первого полёта человека в космос (Ю. А. Гагарина), а также новостей о техническом прогрессе в мире. По этому поводу он писал следующее: «Я думаю, что выход человека в космос, в частности, должен указать дорогу не в сторону атеизма, а наоборот: он знаменует отрыв человеческого ума от земли в философском значении этого слова в сферы неземные. Это только начало движения: человек всё-таки останется человеком, а не захочет быть только зоологическим представителем природы. У нас часто путают два понятия: вера и религия. Это две совершенно различные вещи. Между ними такое различие, какое существует между ядром и оболочкой. Вера – это такой же составной элемент человеческой души, как разум, воля, чувство, а религия оболочка её. У нас теперь иногда говорят: я не верю в бога, а верю в коммунизм. В этих словах – глубокое заблуждение: в этом случае люди говорят не о вере, как таковой, как о функции души или особым способом организованной материи, а о религии – по форме проявления веры. Атеистом, как и нигилистом в полном смысле слова может быть только идиот, кретин или вообще человек потерявший разум. «Рече безумен в сердце своем: несть Бог»1 – вот это глубокая истина».2 «Вопреки существующему мнению о том, что проникновение в космос является козырем атеистов, я думаю, что в тот момент, когда Гагарин пересёк границу между землей со всеми окружающими её оболочками и вылетел в космос, атеизму нанесён смертельный (sic!) удар. Кант3 указывал на аномалии человеческого мышления (мы не можем представить мир ни конечным, ни бесконечным). Если это так, то не возникнет ли у людей в дальнейшем, при изучении космоса, потребность в вере, как постулате при выработке их миросозерцания? Я думаю, что да! Кроме того по закону диалектического развития, если атеизм признать за тезис, то антитезисом ему будет какая-то форма теизма».4
В заметке «Человек и нормы его человечности» на основе Евангельской истории об искушениях Иисуса Христа автор выразил убеждение, что Его учение, оказав глубокое влияние на историю человечества, указало людям на те нормы поведения, которые свидетельствуют о человечности Человека и что при временных отступлениях от этих норм, человеческое в людях всё-таки восторжествует. В заметке «Человек и кибернетика», рассматривая полемику между «физиками» и «лириками» по вопросу о новой науке кибернетике5, автор делает вывод о том, что учёные, которые решили уложить мышление человека в рамки моделирования, всё равно столкнуться с тем, что человечество разобьёт их узкие рамки моделирования мозга и утвердит признание за человеком высшего чуда в мироздании. В заметке «Метафизика и реальность», рассматривая в связи с открытием космической эры появившиеся прогнозы о скором установлении связей с обитателями других планет, напоминает об определении веры по Филаретовому «Катехизису»
