Тут нет места жалости. Я не убиваю, я создаю. Я ловлю тот момент, когда ты понимаешь, что всё, пиздец, конец. Твоя жизнь – ничто, твоя смерть – всё. Чем больше страха, тем охуеннее. Чем сильнее твоя боль, тем лучше. Я кайфую от этого, ты понял? Ты не знаешь, как это – творить через твою кровь, через твои крики, через твою смерть. Но ты будешь знать. Потому что ты будешь частью этого.
Ты, конечно, можешь не хотеть этого. Но ты не выбираешь, сука, ты просто уже здесь. И ты не выйдешь отсюда живым. И это не просто убийство. Это хобби, которое стало чёртовой страстью. Ты, сука, следующий. Я уже выбрал тебя.
Аня. 25 лет, блондиночка. Светлые волосы чуть ниже плеч, губы ярко-красные, юбка короткая, каблуки цокают так, что уши вянут. Идёт, вся такая охреневшая, будто мир вокруг для неё одной создан. Эти суки всегда такие: думают, что королевы, а на деле – мусор ходячий.
Я стоял у магазина, курил. Вечер, уже темно. Она мимо проходит, и знаешь, как посмотрела? Как будто я говно, которое случайно вывалилось на дорогу. Типа я ей вообще в этом мире не нужен. Этот взгляд меня сразу переклинил. Хотелось взять и тут же пристукнуть, но нельзя же спугнуть.
Почему она? Да потому что заебали такие, как она. Идут, виляют жопой, будто они недосягаемые. Думают, что всё им с рук сойдёт, что никто никогда к ним не подберётся. Ошибочка вышла, милая.
Я пошёл за ней. Спокойно, без суеты. Она свернула во двор – тёмный, заброшенный, фонари, как всегда, не работают. Достала телефон, что-то там тычет, ни хрена вокруг не видит. Идёт, как овца на убой, даже головы не повернула. Ну что тут сказать? Тупая до мозга костей.
На самом тёмном углу я ускорился. Схватил её за плечо, дернул на себя. Она рот открыла, чтобы заорать, но я тут же ударил ей в бок. Не сильно, но достаточно, чтобы дыхание сбить. Она закашлялась, дёрнулась, а я уже держу её крепко.
Нож у меня был маленький, складной, но, блядь, острый, как скальпель. Поднёс к шее и одним движением вскрыл её, как консерву. Кровь хлынула, потекла по её пальто, юбке. Она заорала, но это было не крик, а жалкий хрип, как у дохлой кошки. Руки к горлу потянула, пыталась что-то зажать. Ага, конечно, помогло бы это тебе.
Она рухнула на землю, начала дёргаться. Лежит, как рыба, которую вытащили на берег, воздух лапами хватает. Меня даже смех пробрал: такая уверенная шла, такая вся важная, а тут, блядь, валяется и тонет в своей крови. Жалкое зрелище.
Минуты не прошло, как она затихла. Я стоял, смотрел на неё. Лицо перекошенное, глаза вытаращены, рот полуоткрыт. Где теперь твоя крутость, а, сучка? Где эта уверенность? Никого из них не жалко. Таких надо в землю закапывать пачками.
Я вытер нож об её юбку, сунул в карман. Тело подтащил к кустам. В углу двора место тёмное, никто туда и не смотрит. Положил её аккуратно. Стоял, смотрел пару секунд. Никогда не перестаёт забавлять, как они из живых превращаются в ничего. В пустоту.
Потом я ушёл. Как обычно. Сука, никто ничего не заметил. Слышал в новостях через пару дней – нашли тело. Опять они про «маньяка» говорят, суки. Да нихуя вы не понимаете. Это просто порядок. Такие, как она, должны сдохнуть. Всё просто.
