Неделя первая. Девушка за прялкой
Понедельник
2 февраля, понедельник, 7:45
Это ты. Я знаю. По-другому не бывает. Кто-то догоняет меня; я оборачиваюсь – и вижу тебя, и поскальзываюсь на обледенелом тротуаре, хотя ведь заранее было ясно, что это ты. Поднимаюсь с трудом. Чулки на коленках потемнели от снега. Варежки промокли насквозь.
Нормальный человек в такой холод по своей воле на улицу не выйдет. Но ты – вышел. Прогуляться. Ты пытаешься меня поддержать и спрашиваешь, все ли со мной в порядке. Делаю шаг назад, стараясь не грохнуться снова.
Думаю, ты следил за мной от самого дома. Машинально спрашиваю, что ты здесь делаешь, хотя знаю, что правды ты все равно не скажешь.
Смотрю на твои веки: опять дергаются. Как обычно, когда ты нервничаешь.
– Я просто гуляю, Кларисса.
Ну конечно – вот только живешь ты в соседнем городке, в пяти милях отсюда. Ты покусываешь побелевшие губы, словно догадался, что они лишились даже своего обычного намека на цвет, и хочешь восстановить кровообращение.
– Ты так странно вела себя на работе в пятницу, Кларисса. Убежала. Это все заметили.
Оттого что ты постоянно называешь меня по имени, хочется взвыть. А твое имя теперь не вызывает у меня ничего кроме отвращения. Я стараюсь не вспоминать его: мне кажется, что тогда и тебе не удастся войти в мою жизнь. Но оно все равно каким-то образом просачивается в память. Заползает снова и снова. Как и ты сам.
Второе лицо единственного числа настоящего времени – вот что ты такое. Второе лицо. Во всех смыслах.
Мое молчание тебя ничуть не смущает.
– Ты все выходные не подходила к телефону, Кларисса. Ты ответила только на одну эсэмэску, да и то не очень-то вежливо. Куда ты собралась в такую погоду?
Мне нужно быстро принять решение. Нужно отвязаться от тебя прямо сейчас. Я не хочу, чтобы ты тащился за мной до самой станции и допытывался, куда я иду. Игнорировать тебя бесполезно: в данный момент это ничего не даст. В реальной жизни советы из брошюрок не работают… кстати, возможно, в твоем случае нужного совета просто нет в природе.
Начинаю врать:
– Я плохо себя чувствовала. Поэтому и ушла тогда, в пятницу. А сейчас мне нужно к врачу. К восьми часам.
– Ты единственная женщина, которая прекрасно выглядит, даже когда болеет, Кларисса.
Кажется, теперь мне и в самом деле нехорошо.
– У меня грипп. Меня всю ночь рвало.
Ты тянешь руку к моему лицу: похоже, решил пощупать лоб. Уворачиваюсь.
– Я пойду с тобой. – Твоя рука все еще висит в воздухе, не давая забыть о неуместном порыве. – Тебя нельзя оставлять одну. – Словно в подтверждение этих слов, рука падает и повисает вдоль тела.
– Нет-нет, я не хочу тебя напрягать.
Сомневаюсь, впрочем, что в моем голосе прозвучала именно забота…
– Кларисса, позволь мне присмотреть за тобой! На улице мороз, а ты так легко одета! И волосы влажные. Ничего хорошего. – Ты достаешь телефон. – Я вызову нам такси.
Ты в очередной раз загнал меня в угол. Отступать дальше некуда: у меня за спиной – черная железная ограда, за ней – откос в три фута высотой, а внизу дорога. Я не хочу туда падать. Осторожно продвигаюсь боком, но ты по-прежнему нависаешь надо мной, такой огромный в своем сером пуховике.
