Доброе утро, сеньора игуана!
«Si Dios está conmigo,
¿Quién contra mí?»1
Всё нижеизложенное – быль, чистая правда, кусок жизни, подобный яркой вспышке, пролетевший, как комета, шлейф которой никогда не исчезнет из моей памяти. За семь месяцев, проведённых в совершенно новом для себя месте, я прожила целую отдельную жизнь, насыщенную событиями и переживаниями.
Знакомство
Аэропорт Афартадо́ был затерян среди банановых плантаций. Из иллюминатора они казались одним сплошным зелёным морем. Первый глоток влажного и жаркого воздуха напомнил мне поездку в Японию в августе: там я испытала похожее ощущение от подобного сочетания влажности с жарой. Однако нахлынувшее воспоминание развеялось сразу, как только я спустилась с трапа и вошла в здание аэропорта: я была не в Японии, а на северо-западе южноамериканского континента, на вечнозелёной земле, раскинувшейся и дремлющей под солнцем между двумя океанами, единственной на всём континенте названной по имени человека, открывшего его для Европы.
Меня встретил паренёк, – водитель такси, – погрузил мои вещи в маленькое жёлтое авто, и мы поехали в неведомую мне даль. Дорога пролегала между склонившихся друг к другу деревьев, сквозь листья которых сверкало ослепительное южное солнце. Глядя на эту яркую и как будто промасленную солнцем зелень, я с удовольствием отвечала на вопросы паренька-водителя, который дивился тому, как это судьба могла забросить меня в их края. Дорога под этими деревьями, которые так плотно сплелись между собой, была чудесна, и не хотелось, чтобы она заканчивалась.
Мы свернули с зелёной дороги на шоссе и поехали между двух полей. Справа вдалеке высились горы – окончание Кордильер, слева то и дело возникали посадки ананасов.
Мы говорили до тех пор, пока паренёк не спросил: «Вам куда, в фонд или в институт?» Я и сама не знала, куда мне, и не преминула признаться в этом. Парень задал уточняющий вопрос: «Вы – новый преподаватель?» Я ответила утвердительно, и тогда он решил везти меня в институт. Мы свернули налево и остановились у ворот. Слева за забором я увидела ряд маленьких домиков, а справа, за воротами, герб на постаменте с надписью «Институт Бананерос». Сбоку от герба стояла небольшая бело-голубая ротонда, в которой Дева Мария держала на руках младенца Иисуса. Всё вокруг было ухожено, трава пострижена, дорожки насыпаны приятного красноватого цвета щебнем.
Распрощавшись с пареньком, я вошла в основной прямоугольник «Института Бананерос» и побрела по открытому коридору вдоль патио. Я никого там не знала и не искала никого определённого. Справа в открытую дверь я увидела нескольких сотрудниц и подошла к одной из них с вопросом:
– ¡Buenos días! Soy Anastásia, nueva profesora de música2.
– ¡Buen día! Espere aquí por favor3.
Незнакомая сеньора, в роду которой явно были представители африканских этносов, предложила мне присесть, а сама стала звонить. Я отвернулась и начала разглядывать помещение. Окон в нём не было, были только проёмы с деревянными брусками, окрашенными в белый цвет и расположенными вертикально на небольшом расстоянии друг от друга. Таким же образом были оформлены все проёмы всех аудиторий этого учебного заведения, в котором меня ждала лавина разнообразных впечатлений.
Сеньора выяснила что-то, касавшееся моей персоны, и повела меня дальше вдоль патио, потом к забору мимо большого, отдельно стоящего домика, у которого вместо стен с трёх сторон были стёкла. Через стекло можно было заметить большое количество пластиковых вёдер из-под краски, громоздившихся по периметру. У калитки зелёного забора моя провожатая нажала на кнопку. Дверь открылась, и мы перешли с территории института на территорию кампаменто – места обитания сотрудников фонда и Института Бананерос.