– Хорошо тут, правда? – Степан вытащил из кармана ключи от коттеджа и пошел к двери. – Заходи, осмотрись пока, я сумки из машины принесу.
Он открыл дверь и приглашающе распахнул ее.
– Тебе нравится?
Вроде вопрос задал, но ответа ждет только утвердительного.
Светлана не подвела, даже улыбку выдавила, поднялась на крыльцо.
Коттедж «Ностальгия» был одним из пятнадцати коттеджей туристического комплекса «Сосновый рай», расположившегося на высоком холме, возле реки. Комплекс находился в пятидесяти километрах от города, и горожане, из тех, у кого были соответствующие финансовые возможности, облюбовали это место для отдыха. Зимой можно было кататься на лыжах, летом – купаться в речке. Бонусом – свежий целебный сосновый воздух, беседки и мангалы.
Аккуратные, нарядные, прекрасно меблированные дома стояли среди деревьев на приличном расстоянии друг от друга, с таким расчетом, чтобы обитатели коттеджей не мозолили друг другу глаза.
В поселке, что притулился внизу, в паре километров от «Рая», у подножия холма, все было не так радужно: асфальт в рытвинах, унылые двухэтажки и частные дома, школа в здании барачного типа, заправка и несколько магазинов, где гости «Рая» могли при желании затовариться едой или выпивкой.
Степан со Светой тоже остановились проездом: забыли в городе хлеб купить. Когда выходили из продуктового, Светлана увидела возле магазина старуху, продававшую семечки, пучки трав, сушеные ягоды и соленья в банках, видно, собственного производства.
Есть домашние консерванты, неизвестно, как приготовленные, Светлана не стала бы и под дулом пистолета, но поддержать старушку захотелось, и она купила тыквенных семечек, заплатив за них вдвое больше того, что просила пожилая женщина.
– У меня все свое, с огорода. Ешь на здоровье, дочка. Сплошная польза, – напутствовала та, поправляя платок.
Степан вышел из магазина и спросил, не заботясь, что старуха слышит:
– Ты с ума сошла? Сплошная антисанитария, я тебе как врач говорю.
«Антисанитария – это тащить в свою кровать всех подряд», – с горечью подумала Светлана.
Ей было неудобно перед старушкой, которая с обидой смотрела вслед отъезжающей машине. Думала, наверное, вот же хамы городские.
В коттедже оказалось уютно и чисто. Немалая цена была оправдана отличным качеством. Домик был двухместный, одноэтажный: большая комната – гостиная, совмещенная с кухней, плюс спальня с роскошной кроватью и санузел.
Степан перетащил сумки в коттедж.
– Ты вещи разбери, там шкаф и комод в спальне, а я столом займусь. У плиты ни секунды стоять не будешь, сегодня твой праздник, Восьмое Марта.
Степан говорил про шкаф и комод уверенно, по-хозяйски, как будто это был его дом, он знал, что тут где. А может, и знал: вон с каким знанием дела открывает кухонные шкафчики, выдвигает ящики.
– Ты здесь уже бывал, да? С кем? С этой? – не удержалась она.
Степан поморщился, взъерошил волосы.
– Свет, ну хватит. Прошу тебя. Сколько я могу умолять, прощения просить? Я уже не знаю, какие мне слова подобрать. В ногах у тебя, что ли, поваляться? Было, да, я виноват, я кобель! Но больше же не будет, обещаю.
«А того, что бывал в «Раю», не отрицает!»
Сто процентов, что приезжал сюда, а она, дура, верила, что любимый муж на симпозиумах, конференциях и сверхурочных ночных дежурствах. Так и не узнала бы ничего, если бы Мария, старшая сестра Светы, не увидела Степу с какой-то цыпочкой в ресторане. Она мимо шла, а Степан с бабой за столиком сидели. Мария сфотографировала, как Светин муж ее поцеловал.
Светлана хотела развестись, но Степан клялся в любви, заваливал жену цветами, божился, что «там» все кончено, он ошибся, это было в первый и последний раз.
– Врет, скотина наглая, – говорила Мария, которая Степу всегда недолюбливала. – Развода боится. У тебя деньги, ты зарабатываешь в пять раз больше, чем он в своей больничке. Квартира твоя, а не его. И дача.
