Прошли новогодние праздники. Прошел январь месяц, холодный, ветреный, почти без осадков. Никаких значительных событий не происходило, если не считать того, что в первых числах января Сабир устроил небольшой сабантуй. Случилось это еще в самом начале месяца, не то 4, не то 5 января. Пригласил он всех к себе домой. Был это воскресный день, поэтому, не дожидаясь вечера, весь приглашенный состав понемногу подтянулся к дому Сабира. К пяти часам все были в сборе, все пятеро, даже Рахим, всегда привыкшийопаздывать, был уже здесь.
Настроение у всех было хорошее, хан-тахта прогибалась от изобилия яств. Сабир, обычно немногословный, сегодня был в ударе. Шутил, подкалывал друзей, никого без внимания не оставлял, все требовал, чтобы налили еще водки. Водку он привез из России, где работал последние годы. В это время было престижно выставлять российскую водку, привезенную оттуда, хотя водка, производимая в Узбекистане, ни в чем не уступала импортной, а в последующие годы даже превосходила не только продукцию России, но и других стран-производителей и по качеству, и по дизайну, не говоря уже о наименованиях.
Не без гордости он хвалился своими успехами. Помнится вначале, когда он только подался в гастарбайтеры со своими шуринами, дела у него шли не совсем хорошо, если не сказать совсем плохо. Первый год он еще как-то смог доработать с ними до конца сезона. Заработал он тогда гроши, еле-еле семью смог прокормить. На второй год он вдрызг переругался с родственниками, которые и в этом году хотели его облапошить. Называл он теперь их жуликами и ворюгами, да и всех остальных, с кем приходилось тогда работать.
Как он тогда рассказывал, в это время каждый норовил не работать самому, а нагреться на труде таких, как он, новичков-трудяг. Они не имели опыта и полагались только вот на таких, как его шурин, ловкачах, которые за десять процентов договаривались с другими подобными себе экземплярами, те перепродавали их третьему лицу, также оставляя себе долю, и только третий местный прораб нанимал их на работу и производил расчеты с человеком, который представил их ему, не забывая, разумеется, и о своем кармане. В результате этого этим бедным трудягам доставалось иногда в разы меньше того, что они заработали.
С середины второго сезона, переругавшись с шурином, он ушел на вольные хлеба. Сам стал подыскивать работу, сам договаривался, в первые месяц-полтора было очень трудно. Было трудно найти работу, было трудно договориться, еще труднее было с временной пропиской, милицией —во всем было трудно. Большая часть ребят из бригады разбежались. Точнее, ушли к его шурину, предпочли, хотя и за малые деньги, спокойно доработать до конца года. Через месяц они остались втроем, через день-два ушел и третий. Остались они вдвоем, он и совсем молодой парнишка из кишлака Сарылы. Звали его Шамурад. После окончания школы он только в первый год приехал на заработки. Делать он ничего не умел, работалподсобником, был на подхвате. Он поверил ему, был с ним до конца. Деньги, полученные у шурина, быстро кончились, приходилось и голодать. Постоянной работы не было, перебивались на поденной работе, которую тоже было трудно найти.
Наконец, на сорок пятый день их разрыва с шурином, он случайно встретил пожилого мужчину, почти старика. Они с Шамурадом уныло плелись по пыльной проселочной дороге небольшой деревушки в Подмосковье. Мужчина сидел возле своего дома на лавочке. Когда они подошли совсем близко, он подозвал их к себе: —Ребята, вы не смогли бы мне помочь, – попросил он. Я бы вам заплатил, —добавил, не дожидаясь согласия.
