Золотистый цветок заката, обрызганный слезами дождя, раскрылся и выгнул упругие пурпуровые лепестки на фоне чистого прозрачно-зеленого неба.
Хотелось успокоения и благодати. Но не тут-то было.
Шура ввалился в дом детектива Мирославы Волгиной усталый и расстроенный.
– Ах, Слава, – начал он, чуть ли не с порога, – только ты одна можешь меня спасти!
– Если бегемотик хочет ласки, то поглажу по головке, а если чего-нибудь пожрать, то это к Морису, – усмехнулась Мирослава.
Шура отмахнулся:
– Какое поглаживание! Голодный, я, конечно, как волк, но проблема не в этом.
– А в чем? – спросила она лениво.
– Вы, ребята, газеты читаете?
– Книги, – ответила Мирослава.
– И интернет, если нужна какая-либо информация, – добавил Морис.
– Джунгли! – почему-то возмутился Шура. – Дебри Амазонки! Вы что, не слышали, Константина Шиловского убили! И как!
– И как? – в один голос спросили Морис и Мирослава.
– На машине переехали. На проселочной дороге!
– Ну и что, – пожала плечами Мирослава.
– Ты что, не знаешь, кто такой Шиловский?!
– А должна?
– Это сын Эдуарда Шиловского!
– И что?
– Ну ты даешь! Заладила «и что, и что», – передразнил ее Наполеонов. И не выдержав, снизошел до объяснения: – Эдуард Шиловский не последний парень на деревне, в смысле политики в области! Все уже на уши поставлены! Начальство повелело найти убийцу немедленно!
– А это убийство?
– А что же еще, по-твоему?! – вознегодовал Наполеонов. – Видела бы ты, как его переехали! И вообще, как ты думаешь, что он делал в этой глухомани? Зачем он туда поехал?
– А я должна об этом думать?
– Славочка! Милая, родная, выручай!
– Нет, Шура, ты же знаешь, дружба дружбой, а табачок врозь. Я работаю только за гонорар.
– Но, Слава! Я отдам тебе половину своей зарплаты.
Она весело расхохоталась.
– Чего ты смеешься? – насупился Шура.
– Слишком большие деньги ты мне обещаешь.
– К твоему сведению – зарплату нам прибавили!
– Ха-ха.
– Слава, а если я обижусь?
– Я давно тебя знаю, Шурочка, ты не осел и не глупец.
– Ты, конечно, права. Но если ты не поможешь…
– Нет.
– Слава, между прочим, два года назад Константин Шиловский уже попадал в криминальную сводку новостей, и шум определенный поднимался.
– Да?
– Он парня сбил, чуть ли не на тротуаре возле заводской проходной. На глазах его друзей. Парни как раз со второй смены шли.
– Пострадал только один человек?
– Да. Он первый ступил на дорогу, как только зажегся зеленый, успел сделать всего пару шагов.
– И что, Костю отмазали?
– Да, дело замяли, – опечалился Наполеонов. – А у парня жена осталась и двое детишек.
– Шиловский старший откупился?
– Не знаю. Но…
Послышался звон колокольчика. Значит, кто-то нажал кнопку звонка на воротах.
– Пойду, посмотрю, кто пожаловал, – проговорил Морис.
Назад он вернулся с коренастым господином лет пятидесяти пяти, одетым в итальянский серый костюм.
– Так, – пробормотал Шура себе под нос, – не поминай черта… Господин Шиловский собственной персоной.
– Мирослава Игоревна? – спросил тем временем Шиловский.
– Да, – ответила она, окидывая его оценивающим взглядом.
– Эдуард Бенедиктович Шиловский, – представился он и привычным, почти неуловимым движением выдвинул вперед квадратный подбородок.
Мирославе он напомнил бульдозер и вызвал неприязнь с первого взгляда, но, заметив умоляющий взгляд Наполеонова, она, пересилив свое желание немедленно указать непрошеному посетителю на дверь, проговорила:
– Мое имя вы уже знаете. Мой сотрудник, Морис Миндаугас, следователь Александр Наполеонов.
– И что он здесь делает? – неожиданно жестко спросил Шиловский, бросив злой взгляд в сторону следователя.
