С плывущего по Сене прогулочного корабля донеслась музыка и взрывы смеха, и Лавиния очнулась от размышлений. Были они не слишком приятными: вместо ленивого отпуска дома, с книгами и музыкальными кристаллами ей предстояло отправляться в Провенс. Конечно, там тоже вроде как дом, но… вот именно, что вроде как.
Поместье «Лаванда» было куплено много лет назад вместе с покойным мужем. После его смерти госпожа Редфилд иногда туда приезжала, в основном же жила в Лютеции, оставив все дела поместья на давнишнего управляющего, господина Тезье. Эжена Тезье сменил его сын Клод, хозяйка по-прежнему приезжала в «Лаванду» раз в два-три года, и всё шло как шло.
Даже самой себе госпожа Редфилд не часто признавалась, что неприязнь к поместью вызвана не только горем после смерти мужа – что уж там горевать, прошло слишком много лет! – но и устоявшейся нелюбовью к жизни вне города. Что делать, Лавиния была урбанисткой до мозга костей.
К тому же, она всегда терпеть не могла лаванду.
Однако полученное с магвестником письмо нарушило все планы.
Писал ей мэр ближайшего городка, Жансона, в чью сферу интересов входили также поля и виноградники, принадлежавшие Лавинии.
«Глубокоуважаемая госпожа Редфилд, с глубоким прискорбием сообщаю вам, что вчера, 25 июня 2187 года, скончался управляющий вашего поместья „Лаванда“ господин Клод Тезье. Похороны состоятся 28 июня на городском кладбище Жансона. Поскольку господин Тезье не оставил наследника или преемника, я был бы счастлив увидеть вас, чтобы решить вопрос о новом управляющем. Остаюсь неизменно к вашим услугам, Жан-Люк де Брюссоло, мэр Жансона».
– Странно… – Лавиния перечитала письмо, словно там могли появиться ещё какие-то слова. – Мне казалось, что Тезье был ещё молод, вроде года два назад ему исполнилось сорок. Или пятьдесят? Ну, неважно, этот самый Брюссоло прав, поехать нужно. Бакстон! – дворецкий возник рядом с креслом, словно вышел из тени между шкафом и камином. – Мне придётся уехать. Позовите мне эту новую девушку, как её зовут?
– Жюли, мадам.
– Очень хорошо, значит, Жюли. И потом попросите подойти госпожу Олесунн.
– Да, мадам. Можно спросить, какое время вы планируете отсутствовать?
– Тьма его знает, Бакстон… – рассеянно произнесла Лавиния. – Отправлюсь порталом завтра утром, надеюсь отсутствовать не более недели, а там – кто знает.
– Да, мадам. Осмелюсь заметить, господину Тезье было сорок шесть лет, – почтительно заметил дворецкий.
– Спасибо.
Горничная говорила еле слышным голоском, к манерам хозяйки она пока не привыкла. Впрочем, этого Лавиния от неё и не требовала: Жюли должна была вовремя вытирать пыль и укладывать багаж для поездок, чем она и занялась, выслушав указания. Сложнее было с Марджори Олесунн, верной секретаршей: Лавинии решительно не хотелось тащить её с собой. С другой стороны, Марджори как раз «Лаванду» любила и могла обидеться, если ей не предложить присоединиться.
«Ладно, разберёмся!» – махнула рукой госпожа Редфилд.
Ну, и разобралась, конечно.
Утром двадцать седьмого июня в мощёном дворе поместья «Лаванда», что располагалось в двадцати километрах близ города Жансон, раскрылось портальное окно, и через него на каменные плиты вышли две женщины. Одна – пухленькая брюнетка в годах, в льняном голубом платье. Вторая – высокая и худая, с очень светлыми голубыми глазами и почти белыми волосами, в лёгких брюках и шёлковой рубашке. Она осмотрелась и сказала своей спутнице:
– Смотри, Марджори, такое впечатление, что умер не только Тезье, а вообще никого живого в поместье не осталось.
– Вполне возможно, что они просто заняты делами, – пожала плечами Марджори. – Зайдём в дом и поглядим. Она решительно поднялась по ступенькам крыльца и дёрнула за ручку двери. Та не открылась.
