Сжимая зонт в руке, Дора Торн остановилась и посмотрела на номер на солидной черной двери. Сердце бешено колотилось в такт каплям дождя, падавшим на блестящую лондонскую мостовую.
Слегка дрожащими пальцами она достала наушники, отбросила с глаз прядь волос и оглянулась.
Это, должно быть, здесь.
Она извлекла из сумки письмо и еще раз проверила адрес, хотя уже сто раз успела посмотреть на него в автобусе.
Гришем-стрит, 120.
Еще раз взглянула на номер на двери и увидела ее, едва различимую в тусклом мартовском свете медную табличку. «Кейпел Мьюир Феллоуз».
Это определенно здесь.
Вздохнув, Дора нажала кнопку звонка под табличкой и, ощущая сердцебиение в груди, стала ждать. Наконец дверь с легким щелчком открылась.
Стараясь не нервничать и не думать о том, что ее в любой момент могут попросить уйти, она быстро прошла по полированному полу к двум молодым людям, сидящим за элегантной стойкой администратора.
Ближайший к ней парень поднял глаза и улыбнулся. Не то чтобы призывно, слишком уж профессионален для этого, однако в его глазах появился заинтересованный блеск.
– Могу я вам чем-нибудь помочь?
– Надеюсь. – Дора заколебалась, затем улыбнулась в ответ.
Последние семь недель единственным мужчиной в ее жизни стал тот, кто носит подгузники и имеет только восемь зубов, и она фактически забыла, что взрослые мужчины могут выглядеть привлекательно. И чисто. Арчи всегда был таким липким, особенно когда ел.
Раньше – до того, как все изменилось, – она бы пофлиртовала с этим администратором. Да даже влюбилась, правда, столь же быстро и разлюбила. В конце концов, жизнь дана для того, чтобы жить! Или она просто привыкла так думать.
Ее плечи напряглись, она нахмурилась и, сунув зонтик под мышку, взглянула на письмо.
– Меня зовут Дора Торн, и у меня встреча с мистером Мьюиром.
Она в замешательстве посмотрела на администратора, когда его глаза расширились от шока и паники. Его коллега украдкой бросил на нее странный взгляд.
– Конечно. Я сейчас сообщу ему. Не желаете ли присесть, мисс Торн?
Кивнув, она подошла к дорогим на вид креслам и села, чувствуя облегчение и печаль одновременно.
За последние несколько недель она получила так много писем от людей, которых не знала или никогда не встречала, и вот, наконец, три дня назад пришло письмо от адресата, чье имя показалось ей знакомым.
«Кейпел Мьюир Феллоуз» – адвокаты ее отца. И накануне того дня, как пришло письмо, она пропустила телефонный звонок от них.
Дора почувствовала, как сжалась грудь. Они с отцом не виделись с похорон Деллы. Учитывая его послужной список, она и не ожидала, что он будет поддерживать с ней связь. Непонятно, почему его адвокаты пытаются связаться с ней сейчас.
Возможно, потеря одной дочери напомнила Дэвиду Торну, что он пока еще родитель другой.
Дора скривилась. Верится с трудом. Скорее всего, отец почувствовал некую ответственность за внука, во всяком случае финансовую, поскольку от воспитания детей устранился давным-давно.
Конечно, это всего лишь догадка. Дэвид, верный самому себе, не оставил сообщения, поясняющего его мотивы. А вот обязать третье лицо разобраться с ней как раз в его стиле. Да, пожалуй, единственное логическое объяснение.
Она тихо вздохнула. В конце концов, зачем еще адвокатам связываться с ней? Ведь у нее нет ничего, что можно отнять.
У нее перехватило горло, и она сглотнула от боли, не притупившейся за семь недель, прошедших с того ужасного утра, когда на пороге ее дома появились двое полицейских.
Она тогда только что легла спать и потому была ошеломлена, плохо соображала. Всему виной недосып. По-прежнему кружилась голова – переусердствовала с количеством рюмок текилы. Она заподозрила, что накануне вечером совершила какую-то глупость. А зачем иначе к ней заявились полицейские?
