Жили в были…
Большая белая собака стрелой летела низко над землей, беспорядочно махая крыльями. Она явно удирала, держа курс в сторону от деревни. За ней с криками бежала какая-то женщина. Отчаявшись, преследовательница запустила вдогонку улетающей собаке палку.
И тут крылья отвалились, превратившись в крупного белого гуся. Шлепнувшись на землю, гусь истошно загоготал. У него сразу прорезался голос, как только собачьи зубы выпустили его шею. Пес, не останавливаясь, сменил курс на девяносто градусов и, перемахнув через речку, скрылся в таежном буреломе.
Сидя под корягой за огромной елью он часто дышал, высунув язык. Отдышавшись, пес подумал: «Сейчас все хозяйке расскажут, ох и попадет же мне! Могут и на цепь посадить».
Через некоторое время он почуял приближение своей хозяйки и маленького хозяина – ее внука.
– Белый, Белый! – услышал он их зов.
Светослав и его бабушка подошли к развилке двух просек и остановились, размышляя, по которой из них дал деру их кобель.
Белому очень хотелось домой, к этим родным людям, но ему было стыдно показаться им на глаза. Он совершил то, что ему строго запрещалось – убежал в деревню и снова поймал гуся. А они все звали:
– Белый, Белый, где ты? Иди сюда!
«Эх, будь что будет, – решил пес, – не сидеть же здесь до ночи». И стремглав вылетев из чащи, он плюхнулся в колею от лесовоза, доверху заполненную дождевой водой. Прижав уши и зажмурив глаза, пес погрузился в воду, рискуя захлебнуться.
– Баба, только не бей его! – взмолился Светик.
– Да кто же его бить-то собирается, – прыснула от смеха бабушка, – а ну, вылазь, Паниковский!
Белый осторожно выполз из лужи, зорко следя за движениями хозяйки. Она подошла и обвязала конец длинного шарфа, который впопыхах схватила вместо поводка, вокруг его шеи.
– Вставай, шибельдеи тебя побери! – для порядка построжилась бабушка.
Белый, пригибаясь и все еще прижимая на всякий случай уши, остро ощущая свою вину, двинулся за своими хозяевами.
Их дом стоял неподалеку от деревни возле леса на большой поляне. Рядом находился пруд, полный разной живности. Когда они вышли на деревенскую лужайку, пес заметил пасущегося теленка и, потянул, было, шарф в его сторону. Но бдительная хозяйка дернула за другой конец и пригрозила:
– Еще раз так сделаешь, посажу на цепь!
Сидеть на цепи Белый не хотел – жарко, на пруд не сбегаешь. Купаться он очень любил и то и дело горделиво, белым лебедем, рассекал водную гладь пруда. Он гордился своей белоснежной, без единого темного пятнышка, шубой. Ему льстило, когда знакомые хозяйки называли его белым волком, полярным, разумеется. И хотя все знали, что добрее собаки не бывает, все же, когда он во всю мощь бежал навстречу, чтобы приветственно лизнуть в лицо, становилось жутковато. Из-за внушительного роста и веса, неоднократно с разбегу валил отбивавшуюся жертву наземь и зацеловывал-зализывал, не позволяя подняться на ноги.
Шагая рядом со своими хозяевами, которые, смеясь, вспоминали о происшествии, пес радовался, что все неприятности позади и клялся про себя, что больше: ни-ни.
– Ну, вот что с ним поделаешь, – вздыхала бабушка, – охотник!
Держать его на привязи – жалко. Но стоило упустить Белого из вида, как он тут же, прячась за высокими травами, устремлялся в деревню, где на воле паслись гуси. Мощный охотничий инстинкт заставлял сытую собаку выискивать дичь.
Они подошли к дому.
– Смотри мне, бандит, вот увидишь, сидеть тебе на цепи! – предупредила его хозяйка. И, обращаясь к внуку, сказала: – Сегодня Сережа приедет, вместе присматривайте за ним, будет с вами играть, забудет про деревню.
