Есть что-то глубоко логичное в том, чтобы теплым весенним вечером лежать поперек нахоженной народной тропы через известный пустырь, чувствуя, как под ногой хлюпает, растекаясь, рассол из литровой банки с огурцами. Этот до странности кошмарный день не мог закончиться как-то иначе. Все шло именно к этому: к пустырю, падению и разбитой банке.
Вздохнув, я подняла взор к небу. С неба на меня насмешливо посматривали звезды. И уж они-то не знали тех проблем, что начались этим утром и сопровождали весь день, который я по праву могла назвать одним из худших за мою недолгую жизнь.
А ведь ничего не предвещало!
Я поднялась в этот день, как всегда, очень рано, с тоской обозрела почти пустой холодильник и поплелась через весь город на нелюбимую работу. И лишь войдя в здание, где среди прочих контор располагался наш ремонт обуви «Каблучок», отметила непривычную странность – несмотря на час пик, людей в транспорте почти не было.
Днем приключилась вторая странность, но на нее я обратила не больше внимания, чем на первую. Просто, когда каждый твой день похож на предыдущий, невольно подмечаешь все отличия. На этот раз странность заключалась в том, что вечно недовольная Людмила, сидевшая на приемке, вела себя тихо, с людьми была почти вежлива, а мне даже улыбнулась.
Причину этому я узнала после обеда, во время которого я с тоской сжевала купленный в ближайшем магазинчике банан, и заключалась в том, что моя первая и пока единственная начальница надумала сократить штат работников. Даже без намеков или прямых объяснений стало ясно, что сокращать будут за счет таких вот работников, как я, кто прибился к конторе исключительно из-за отсутствия рабочих мест по прямой специальности и невозможности питаться воздухом.
Пока документы на подпись начальница не совала, но давала понять, что художник-модельер, конечно, шикарная профессия, и я вполне могу по ней работать, ведь имею специальную подготовку, но в маленькой конторе, где по большей части меняют набойки и супинаторы, делать мне нечего.
Остаток дня я просидела, таращась в одну точку и представляя свои попытки найти новое место работы. Интересно, кто возьмет к себе девушку, меньше года назад закончившую обучение и проработавшую этот год за гроши в ремонте обуви? Ответ был более чем очевиден. Надо было учиться на бухгалтера, все ж не так обидно потом остаться без стула в какой-нибудь конторе. Зато не нужно людям объяснять, кто ты по специальности.
Полежав еще немного и таращась на звезды, я решила не унывать. В конце концов, можно попытаться найти работу. А если не выйдет, то сдам квартиру и перееду в дедушкин дом. Он меня не выгонит, хоть и не виделись мы года три. Буду гонять мух и пасти дедовых коз. Если уж суждено мне быть курицей-растяпой, то лучше уж быть курицей свободного выгула, а не сидеть в бетонной городской коробке, надеясь на чудо.
– Девушка, с вами все хорошо? – внезапно раздалось совсем рядом.
Я вяло перекатила голову и уставилась туда, откуда доносился звук. В первую секунду ничего не увидела, а потом из вечерних сумерек передо мной соткалась высокая стройная шатенка в настолько обтягивающем платье, что я невольно засмотрелась на изгибы ее фигуры.
– Ну… смотря с какой стороны посмотреть, – чуть подумав, ответила я и медленно села. Перед глазами все немного плыло.
– Что же это вы? Еще и на земле, – произнесла незнакомка, протягивая мне руку. Ее голос доносился как сквозь слой ваты, и я непроизвольно нахмурилась, пытаясь уловить первые признаки простуды. Не хватало еще заболеть, чтобы окончательно убедить Марину Львовну, что работник я никудышный.
То ли я отвлеклась, то ли на самом деле начинала заболевать, но в следующий миг я ощутила себя на ногах, хотя еще секунду назад сидела на земле. Раскатившиеся продукты неизвестным образом уже были собраны, а сумка с ними висела у меня на локте.
