Если бы Кот мог говорить он сказал,
что я придурок.
Предположим, так оно и есть. Потому
что просрасть все свое имущество и титул ради юбки мог только
идиот.
Я это понимаю. Он это понимает.
Итог – я тот самый идиот.
Вот уже двести лет своего заточения
анализирую причинно-следственную связь своих злоключений.
Сначала я винил себя.
Потом брата.
И, где-то на сто двадцать втором
году, до меня снизошло озарение:
Все зло от женщин!
Мой всемогущий папаша кесарь Дахор
свято чтит традиции патриархата в нашем государстве, а на деле
получается, что миром правят бабы. Что во дворце кесаря, что здесь
в тишине и глуши Полесья.
Жадные, лживые и лицемерные
создания!
Это тоже понял не сразу. Только когда
попал к карге Варге в услужение. Злобная старая ведьма та еще
затейница на каверзы…была…
Именно поэтому сегодня я целый лень
радуюсь тому, что никто не выедает мне мозг, а Кот нервно косится в
мою сторону, вероятно, думая, что я совсем сбрендил.
Во дворе всегда много работы. Дрова
поколоть. За ведьмиными гусями помет с порога соскрести. Злобные,
наглые твари. Не знаю, для чего их старуха держала, но теперь-то я
их быстро оприходую на наваристую похлебку.
Гуси, словно почуяв, что я задумал
недоброе, бочком-бочком, шустро перебирая лапами, помчали
прятаться.
Я в ответ только злобно оскалился.
Ничего, пожрать захотят - приползут как миленькие. А там их казан
поджидает. Зря я, что ли его полдня от копоти драил? Все же Варга
была жуткая свинья. Упокой бездна ее мерзопакостную сущность!
- Мяу, - Кот горестно покачал
головой и постучал лапой по голове.
Не по моей, разумеется.
- Что? – пожал плечами в ответ,
- У нас сегодня праздник! Сейчас разграбим старухин подвал, пойдем
в гости к Федоту, а потом можно и станцевать на старухиной
могиле. Не хочешь? Значит, нам больше достанется!
Кот снова картинно закатил глаза,
повернулся задницей ко мне и, распушив полосатый хвост, вальяжно
пошел в сторону деревни.
Мол, не больно-то и надо было.
По кошкам поперся зараза такая…
Как я дожил до того, что завидую
коту?
Долго ли умеючи, особенно, когда по
глупости и молодости все мозги в штаны опускаются.
То ли от досады, то ли от работы
потянуло левое плечо и печать, как-то по-особенному зачесалась.
После смерти Варги внутри теплилась
надежда, что печать спадет и освободит меня, но…ничего собственно
не изменилось. Я так же привязан к этому месту, к этому дому. С той
лишь разницей, что теперь нет смердящей сумасшедшей хозяйки.
Последнее наверняка не надолго. Служба магического контроля быстро
вычислит оставшийся без надзора участок и направит сюда на службу
другую ведьму. Мне остается только надеяться, что она будет не хуже
Варги. Хотя, казалось бы, куда уж хуже-то?
Собственные мысли вызывают
раздражение.
Я быстро мою руки в кадке с водой и
перед тем, как смыть пот с лица, вглядываюсь в свое отражение.
Да…Радгар…
Как ты дожил до такой жизни, что
побухать в свое удовольствие с презренным низшим для тебя в радость
стало?
Этот вопрос я задаю себе почти
постоянно с того дня, как меня заточили в глухом Полесье, словно в
тюрьме. Посадили могущественного демона на цепь, будто собаку.
Временами я слишком много думаю, о
своей унизительной участи домового, напитывая себя яростью, злобой
и придумывая изощренные планы мести, после того, как смогу
освободиться.
Мой старший брат Велес далеко не тот
простодушный дурак, каким периодически прикидывается. Когда они с
отцом и еще двумя десятками магов накладывали печать, он
подсуетился, чтобы она продержалась не одно тысячелетие. Надеется,
что к этому сроку я вконец выживу из ума, и демоническая сущность
развеется в бездну.
Пока прошло двести лет. Я не
сломался, в своем уме и здравой памяти. И понимание, что от смерти
меня отделяет еще восемьсот мучительных лет, заставляет быстрее
шевелить мозгами в поисках выхода.
