1. Еще там, на станции, едва распростившись с попутчиками, нагрузив мелкий багаж на бричку, договорившись насчет доставки в слободу вагона с товаром, следовавшим малой скоростью, и угнездившись по-молодому верхом на беговых дрожках, Демьян Васильевич услышал шепоток старшего приказчика и ахнул:
– Кто? Кто напаскудил?!
И, наливаясь лютым бешенством, так погнал рысака, что притулившийся за спиной хозяина козлобородый и почтенный Никодим Маркелыч света белого не взвидел, возлетая на ухабах чуть ли не под небеса, едва не становясь на руки, намертво вцепившиеся в сиденье, и лязгая зубами.
– Не… Не… Известно-с…
– Ах вы, сукины дети!.. Аспиды! Язви вас в корень! В душу вашу богомерзкую! Убили! Изверги! Вся репутация псу под хвост! Ах вы, христопродавцы!.. Душегубы!.. – кричал он, наяривая ополоумевшего, готового понести коня кнутом.
– Я и так здесь как бельмо в глазу! Ни роду ни племени! Свои колют – шашку на аршин променял. А сквалыги слободские только и знают на меня клеветы возводить! Только и мостятся сковырнуть меня! Разорить! Я один, яко кедр ливанский среди долины ровныя! А вы гады низменные! Кобели похотливые! Ты куда смотрел?!
– Так ведь баба… – блеял старший приказчик. – Баба – известное дело, выйдет курочек покликать… и то…
– А уж не ты ли сам, козел тверской?! – оборотив на приказчика вывороченный, в кровавых прожилках ярости белок, рыкнул хозяин.
– Бог с вами! Демьян Васильич! – простонал приказчик. – Мы – старики-с… Уж и про стыдное дело не помним-с! Нам об Страшном Суде думать!
– Черт те разберет! – ожигая рысака по обозначившимся ребрам, грохотал хозяин. – Много ль ты меня старше?! Тпру… – И откинувшись всем корпусом, чуть не валя коня на спину: – Стый! Кто знает?
– Никто! – задыхаясь в облаке поднятой пыли, забормотал Никодим. – Никто, благодетель! Как дело явилось – мигом мальчишек в чулан, ворота на запор и собак… собак спустили! Ни одна живая душа! Домна Платонна сами-с прислугу допрашивают! Аграфену то есть!
– А торговля как же?
– Закрылись!.. Мол, хозяина ждем с наилучшим товаром!
– Ах… – застонал Демьян Васильевич. – Убытки! Убытки! А по станицам?
– Что ж по станицам? Мы с ними сношений не имели-с! И не ведает никто!
– Да как не ведает! Шила в мешке не утаишь… – стонал, подобно раненому льву, хозяин. – Дойдет до атамана – он меня вида лишит! И то все грозится: «Смотри, Демьян, верну тебя в первобытное состояние!»
