Про эту книгу Джун Томсон, с творчеством которой мы уже знакомы довольно хорошо, можно с полным основанием сказать: она всецело отвечает принципу «лучше меньше, да лучше».
Биографий Шерлока Холмса существует море. Причем это не обязательно подробные жизнеописания (вспомним хотя бы фундаментальный труд Уильяма Бэринг-Гулда), но зачастую короткие очерки или статьи, посвященные определенным этапам или аспектам его жизни. Шерлокинисты по мере сил стараются придерживаться основных правил игры: любой вывод или любое утверждение должно быть обосновано текстом Канона или, по крайней мере, реалиями и традициями той эпохи. Беда в том, что придерживаться этих жестких рамок достаточно сложно.
Сам Конан Дойл, разумеется, никак не мог предвидеть, что его тексты когда-то будут подвергнуты столь тщательному изучению и безжалостному анатомированию. Он не слишком заботился о точности датировки и последовательности событий и уж никак не рассчитывал на то, что кому-то много лет спустя взбредет в голову проверять расписание поездов, которым пользовались Холмс и Уотсон, или искать исторический прототип короля Богемии. Как мы уже говорили, от возможных обвинений он был прикрыт двумя щитами: собственным авторским правом создавать реальность, сколь угодно отличную от настоящей, и образом рассказчика, доктора Уотсона, который тоже наделен правом умалчивать, утаивать, видоизменять.
Любой биограф Шерлока Холмса наталкивается на эти мелкие нестыковки, но хуже того – на зияющие и обидные пробелы в биографии великого сыщика: мы почти ничего не знаем о его детстве и юности до дня знакомства с Уотсоном в 1881 году. Еще меньше известно о поздней поре его жизни после 1903 года, когда он удалился от дел и поселился на холмах Суссекса. То-то простор для домыслов и изобретений. За каковыми дело не станет. Холмса превращают то в уличного мальчишку, то в незаконнорожденного сына особы королевской крови, навешивают на него сомнительные «лавры» Джека Потрошителя и профессора Мориарти и уж, разумеется, приписывают ему целый ассортимент романтических приключений с Ирен Адлер.
Честно говоря, мне от всего этого порой делается тошно. Игра, конечно, есть игра. Каждый играет в нее так, как хочет. Но Конан Дойл создал образ своего героя именно для того, чтобы он прочно стоял на романтическом пьедестале. И не нужно его оттуда сбрасывать.
Биография Джун Томсон – единственная из мне известных строго придерживается фактов Канона, практически не выходя за их пределы. Каждый шерлокинист должен быть немного сыщиком и аналитиком – уметь анализировать, сопоставлять и делать дедуктивные выводы. Джун Томсон справляется с этим виртуозно. Причем логика ее обратна логике большинства. Они сперва выдвигают некую теорию, а потом пытаются обосновать ее цитатами из текста (то, от чего всегда предостерегал сам Холмс!). А Джун Томсон обращается непосредственно к тексту и говорит: мы можем сделать из написанного доктором Уотсоном такие-то и такие-то выводы. А если о чем-то текст умалчивает, если не дает четких ответов, она так и пишет: а вот этого нам знать не дано.
Честность и достоверность – второе безусловное достоинство этой книги. А первое состоит в другом. Это, прежде всего, мудрая и глубокая книга о дружбе. Да, о дружбе Холмса и Уотсона тоже не писал разве что ленивый. Кому-то когда-то пришло в голову, что Холмс – персонаж романтический, а Уотсон – комический. Что, мол, своей глупостью и нерасторопностью он лишь оттеняет блеск ума великого сыщика. Слава богу, тексты Конан Дойла очень быстро опровергли эти заявления. Уотсон – человек умный, наблюдательный и рассудительный, просто наблюдательность его лежит внутри обычных человеческих рамок. А вот мужество, самоотверженность, великодушие далеко выходят за эти рамки.
